Юный Натуралист 1976-06, страница 15

13

рожился, заметив метрах в тридцати от нее вынырнувшую из белой густерни черную голову медведя, видимо вставшего на задние лапы. Медведь повел носом в разные стороны, шевельнул ушами и снова канул в туман. И тотчас из тумана опять показались рога косули и застыли на мгновение в одном положении, а затем сорвались с места и стремительно полетели к ближнему лесу и пропали в нем. Следом за косулей, выпрыгивая из тумана, как дельфин из воды, понесся медведь. Но понесся явно зря: косолапому охотнику почти никогда не удается догнать 6е1ущую косулю. Да и гнался-то он как-то довольно лениво, вроде бы лишь «для очистки совести». Перед лесом он поднялся на дыбы, фыркнул досадливо и медленно погрузился в туман. Я невольно рассмеялся и поглядел в бинокль на другой берег невидимой сейчас реки. Из тумана больше ничего живого не показывалось. Тогда я принялся прощупывать глазами склоны гор и вскоре заметил крупную сову. Сидя на сухостоине, горбоносая хищница вертела головой, прочищала свои глазищи частым хлопаньем век, усердно переваливалась с боку на бок- — делала, видимо, разминку перед вылетом на охоту. Потом (этот миг, пожалуй, запомнится мне на всю жизнь) я увидел перед собой — рукой подать! — рысью морду. Зверь глядел прямо мне в глаза и грозно скалил зубы. Я невольно начал пятиться, но, убрав от глаз бинокль, понял, что до рыси от меня метров триста, и остановился. И сделал это как раз вовремя: в полуметре за моей спиной был край утеса, а за ним пропасть. Больше я не стал глядеть в бинокль.

Уже совсем стемнело. В фиолетовом небе появились крупные немигающие звезды. А потом из-за гор выплыла неполная, но удивительно ясная луна, и ровный слой тумана в распадке, озаренный ее зеленоватым светом, стал замечательно похож на заснеженную зимнюю долину.

Очень высоко, почти на самой вершине дальнего тасхыла, я заметил крохотный огонек и глянул на него в бинокль. Но огонек был так далек, что даже мой двенадцатикратный бинокль почти ничуть не приблизил и не увеличил его.

— Интересно, кто там может быть?

— Возможно, коневоды свои табуны на альпийских лугах пасут. В Туве же очень много лошадей, — ответил мне Вадим Васильевич. — А может, это оленеводы. Да, скорее всего они, так как там, где горит костер, самые ягельные места, а ягель, известно, главный хлеб для оленя.

— Погодите, —■ удивился я, — ягель же в тундре!

— А у нас на тасхылах столько высоко

горной тундры, что иной заполярный оленевод позавидует. Вообще открою вам, Тува — это очень необычная страна. Например, мало кому из европейцев известно, что в Туве есть самые настоящие песчаные барханы и выжженные солнцем солончаки, где пасутся стада верблюдов. А про сарлыков, вероятно, даже в соседней Хакасии не все люди знают.

— Сарлыки? — не понял я.

— Вот и вы не знаете, — улыбнулся краевед. — Сарлыки — это яки по-здешнему...

— Ах, яки! Как же, знаю. И знаю, что яководство — одна из приметных отраслей в животноводстве на западе Тувы...

Потом мы заговорили о диких животных, обитающих в Туве. До этого вечера мне казалось, что я знаю весь ее четвероногий мир. Однако из разговора с охотоведом выяснилось, что в южных районах республики нередко можно встретить и корсака, и дзерена, и зайца-толая, о которых мне раньше было известно, что они обитают гораздо южнее — в Монголии. И еще я сделал для себя одно открытие. Оказывается, что на северо-востоке Тувы, в бассейне Бий-Хема (Большого Енисея), на реке Азасе, впадающей в озеро Тоджа, водятся бобры. У них там есть даже своя крупная «автономия» — Азасский бобровый заказник, в который в летнюю пору частенько наведываются местные юннаты. Они ведут перепись бобрового населения, следят за его миграцией и охраняют от браконьеров. О тувинских бобрах до этого я сроду ничего не слыхивал.

Разговор о богатстве растительного мира Тувы невольно заставил меня пройтись памятью по тем местам, какими двигался наш отряд все эти дни, пересекая таежные пади и переваливая через скалистые горы ка-хемья. Вспомнилось: мы не одолели еще и пятидесяти километров бездорожья, ^ как я уже понял, что попал в край самой пышной в нашей стране природы. Бывал я ког-да-то и в горах Заилийского Алатау, бродил по кручам таежных сопок Сихотэ-Али-ня и Камчатки, лазил по лесистым склонам гор Кавказа, блуждал в горной тайге Прибайкалья, но нигде не видел такого разнообразия и буйства таежной растительности, как здесь, в Саянах Тувы, источенных бесчисленными притоками Ка-Хема.

В устье одного из таких притоков, влажном и душном, мы попали в заросли купырей. Что это были за купыри! Срезав один из них, я измерил его длину — 3 метра 36 сантиметров! Нигде, даже на южном Сахалине, славящемся своим высокотравь-ем, не встречал я такого дудника. Здесь же, в устье, росла ядовитая чемерица. И эта трава тоже поразила меня необычным размером. Ее гофрированные листья