Юный Натуралист 1976-08, страница 13

11

_ Нашел I Ручей нашел.

Лесник насторожился,

_ Ну-ну, — говорит, — какой ручей?

_ Ручей как ручей. Тихий. Широкий.

Мутный.

_ Да это же речка. Закан. Самый настоящий Закан. Ну, слушай, и мастак ты1 Ай, мастак! Ты кем же быть хочешь?

— Человеком.

— Это само собой. А работать кем?

— Не думал еще.

— Ты когда думать будешь, помни об этом. Это важно.

— А аы как решили, что лесником вам быть надо?

— Это, брат, история была. Ушел корову искать. В лес. И заплутал, знаешь. День меня нет, два, неделю, Вся деревня искала — не нашла. А на вторую неделю — нате вам, вот он я. Жив-здоров, и вам желаю. Я об этом помнил и лесником стал.

— А еда как же?

— Лес кого хошь прокормит. В лесу целый народ жить может. Я неделю грибы ел, ягоды, корней поиакапывал, сок пил. У-у, брат ты мой, в лесу самая настоящая столовая! Хочешь саранки?

Он ушел в темноту, быстро вернулся и очистил мне какой-то корешок:

— На, ешь. Сладко. В войну детям давали.

— А вы в войну кем тут были?

— Проводником. Когда Дивизию «Эдельвейс» отсюда выбивали, я нашим дорогу показывал.

— А почему вы не воевали? Ну в армии, на передовой?

— Болезный был. Ноги не ходили почти. Колени во какие пораздуло. Лесничий мне подсказал: ты, говорит, в Закане ноги вымачивай. Пять лет ходил, вымачивал. Опущу ноги и сижу. Час сижу, другой. Так и вылечил. Вишь, какую речку ты нашел. И лицо вишь какое, — продолжал лесник. — Моложе молодого. Сто лет проживу.

— А сейчас вам сколько?

— Ровно половина.

Тут уж я ничего не понял. Сорок лет они здесь с Максимовной живут, а ему — пятьдесят...

Проснулся я оттого, что жарко стало. Лесника в сторожке не было. На мне лежала его черная тяжелая черкесская бурка. Теплее любого одеяла. Я встал и пошел его искать, Лошадь паслась внизу, между деревьев, Она всю ночь ходила неспутанная и непривязанная. Лесник пришел в сторожку через час.

— Ты спал сладко, — сказал он. — Вот и не разбудил. Поедем сейчас, пора уже. Но я тебе одну штуку покажу. Пошли?

— Пошли.

Я шел за ним и уже твердо знал, куда мы идем.

— Вот я удивляюсь, — говорил лесник на ходу, покусывая веточку. — И почему народ нынче такой пошел? То ли скрытный, то ли не пойму. Взять, ты вчера. Думаешь, не заметил я, что ты не поверил?

— Когда?

гЛ ^{когда я} сказал, что полсотни лет мне. Ведь не поверил.

— Не поверил.

— А промолчал. Почему?

— Да так. Вы же старший. Старшие не обманывают. Значит, думать надо.

— Ну и придумал?

— Нет. Сорок лет здесь живете, пятьдесят вам всего.

Александр Михайлович усмехнулся:

— Хорошо считаешь,¹ хорошо... Я смотрел, наблюдательный ты или нет? Наблюдательный. Разницу заметил. А того, что мне больше пятидесяти, не увидел. Кожа обманула. Да лицо-то мне Закан сделал.

Мы шли к пещере.

— А почему ж не спросил вчера?

— Так. Неудобно. .

— Вот и пришли мы. Отсюда Закан начинается. Ключи теплые из гор бьют. Целебные ключи. Здесь я на ноги второй раз встал.

— Ладно, — сказал я. — Ноги вы лечили пять лет. Но ведь окурки не с тех пор лежат!

— Эва, удивил! Окурки! Думаешь, я не знал, что ты вчера тут был?

Он похлопал по одному своему карману, по другому.

— Вишь, спички забыл. У тебя нету?

— Нет.

— Вот и врешь. Погляди-ка.

Я вывернул один карман. Потом другой. Из него выпал коробок спичек. Тот самый, что на плите лежал.

— Рассеянный ты вчера был. Спички прихватил. Выбежал отсюда, испугался. А чего испугался? Раз сюда, в темноту вошел, стал быть, не из трусливых. Испугался, когда надпись разобрал. Вишь, спички горелые. Светил, читал.

Лесник подумал-подумал и спросил:

— А чего испугался-то? Никак в ум не возьму.

— Вас, — сказал я. — Ведь тут белогвардейцы лежат. Вы могилу в порядке держите. Курите тут, вспоминаете их. Наверное, знали даже. Плиту, наверное, поставили. Вы не обижайтесь, хоть так это, хоть не так. Я тоже люблю, когда люди все, что думают, в лицо говорят.

— То-то ты вчера бегом побежал и у костра букой сидел, — опять усмехнулся лесник.

— Неправда! — возразил я. — И не поэтому! Даже если вы эту плиту поставили, если все так, стану я...

2*