Юный Натуралист 1976-08, страница 17
15 _ Вундеркинд, тоже мне, — добавил я. Лада растерялась. _ Я был у памятника, — сказал я. — И у могилы. И дядя Саня все мне рассказал. Вы зря не взяли нас туда раньше. Мы потом еще долго говорили вчетвером, и, наверное, впервые за это время было хорошо и дяде Вите, и моему отцу, и нам. Мы разожгли костерок, совсем маленький, сидели вокруг него и говорили,и все были друзьями. Мы понимали друг друга, и никому не было трудно. Так я и не научился просыпаться рано. Но в тот день, когда мы должны были уезжать, проснулся на рассвете. На поляне стояла высокая, вся серебристая от росы, ледяная трава. Тихо было так, что, казалось, уши заложило. А потом защелкали, засвистали птицы. Сначала спросонья, и вот громче, громче. И на поляну, где был огород лесника, пришла Ланка. Ланка — это ручная лань, и Лада в последние дни играла с ней. Меня Ланка почему-то боялась, и лесника тоже, а приручила ее Максимовна. Сейчас Ланка стояла, смотрела на меня и не уходила. Я сел, и тогда она потихоньку стала подходить. Я не обращал внимания и не шевелился. Ланка подошла, мы с ней познакомились и пошли по лесу. В глазах рябило от света и листьев, я сдирал с лица паутину и кормил Ланку с руки малиной. Мы бродили долго, и я удивлялся: а почему это она тебя, Славка, признала? И что-то ей рассказывал. Такая тишина вокруг, что молчать трудно было. А потом внизу посигналили, и эхо посигналило тут же. Ланка убежала так быстро, что я не заметил куда, и пошел к нашим. Они суетились и собирались. Максимовна помогала тоже, но не суетясь, а лесник сидел на пеньке н курил сигарету. Я сел рядом с ним на землю. — Жаль, что ты маленький, — сказал дядя Саня и посмотрел в горы, на белые извилины вверху. — Я бы тебя к себе взял. Учил бы. Может, лесником бы ты стал, а? — Не знаю. Может, и стану. — Вот я смотрю, — говорил дядя Саня, — и удивляюсь. Как у вас все быстро получается! Сегодня — одни, завтра — другие, не поймешь вас. Ну, отдохнули, повеселели, это хорошо, понятно. Так и были бы во всем, какими приехали. А то месяца не побыли, а уже совсем другие люди, хоть руку подавай да говори: «Здравствуйте, зовут меня Александр Михалыч». Ведь что случилось-то? Ничего. — Случилось, дядь Сань. Многое случи-лось, •— ответил я и понял, что, когда тебе Другой человек дорог, ты просто уже не такой глазастый. Вдруг очень жалко стало и лесника, и добрую его Максимовну, и что детей у них нет — жаль стало очень. Никогда еще не было так трудно го-, ворить, как сейчас. Ты приезжай как-нибудь, — нахмурился дядя Саня. — Приезжай, брат, ждать будем. Ладно, — почему-то шепотом сказал я. Наши собрали уже все и стали прощаться. Я всегда убегал, когда гости начинали прощаться, а тут мне показалось, что убежать хотел лесник. Не знаю, каждый ведь по себе судит. Мы сели и поехали, а он с Максимовной стоял у домика и смотрел, как мы уезжаем. В дорогу они насобирали нам кучу всяких подарков. И тут я выскочил из машины, добежал и протянул дяде Сане наш транзистор. Все было теперь совсем иначе, и ехали мы словно по другой дороге. У лужи той не останавливались, а остановил милиционер. — Почему больше положенного пассажиров? — Они ж маленькие, — возразила моя мама. — Это вам так кажется, — внушительно сказал милиционер, но штрафовать не стал. Все это так быстро получилось — Ланка, лесник, милиционер, наш дом, что жалко стало. И ночевать они у нас не остались, а только пообедали и уехали. Договорились писать, договорились, что мы к ним в Ленинград приедем, много о чем договорились... А на улице меня встретили трое моих друзей: Юрка, Сережка и Генка. — Мне велосипед купили, — сообщил Генка. — На рыбалку можно поехать. Он даже не подумал, что на двух велосипедах вчетвером далеко не уедешь. Совсем неинтересно стало и расхотелось рассказывать, где мы были и Что делали. — Спать пойду, — сказал я. Они удивились. Я, правда, пошел спать, хотя до вечера было еще далеко. Когда я уже в калитку вошел, Сережка крикнул: — Ну и иди, подумаешь, съездил на «Волге», так сразу задаваться стал! Но мне не стало обидно ни чуть-чуть, и я все равно ничего не сказал, а лег и уснул. |
