Юный Натуралист 1977-01, страница 10

Машина, с воем преодолев крутой подъем, выбралась из ложбины, и взору открылся новый живописный вид. По долинам и увалам гигантским зеленым сукном расстилалось поле озимой ржи, а посреди него пылал бордовыми, алыми, желтыми огнями осени лесной остров. В стороне, за угором, ослепительно блестели на солнце шапки сенажных башен, чем-то похожие на купола обсерваторий.

Подъезжая к лесному острову, мы увидели поле, обнесенное городьбой. На нем мальчишки прогуливали породистых коней. Ионов объяснил, что это колхозный ипподром, где уход за лошадьми целиком ведут ребята. Ежегодно здесь устраиваются конноспортивные соревнования, а иногда ребята совершают верховые походы по историческим местам республики. Выезжают все в буденовках и непременно с тачанкой.

Лесной остров оказался сельцом, утопающим в деревьях, многие из которых были обнесены оградками. На перекрестке двух улиц стояли фанерные щиты с плакатами, призывающими охранять природу.

— Вот так здесь в каждой деревне, — сказал Ионов. — А на центральной усадьбе колхоза вообще...

Что крылось за этим «вообще», я узнал позже, когда мы, миновав плантации хмеля, удивительно похожие на виноградники, прибыли в село Верхние Ачаки. Уже с первого взгляда на село можно было убедиться, что в нем живут большие природо-любы. На тесовых фронтонах некоторых домов и на дощатых воротах руками самодеятельных художников были любовно написаны маслом изображения диких животных и пейзажи. Выражая так свое уважительное отношение к природе, люди тем самым исподволь, ненавязчиво призывали односельчан беречь ее. В подобных условиях, невольно подумалось мне, ребята просто не могут остаться равнодушными ко всему живому. А как ребята здесь относятся к флоре родного края, я в тот же день увидел своими глазами. Мы с Ионо-вым зашли в один из фруктовых садов. Сразу же в глаза бросилась его ухоженность. Ровные ряды здоровых деревьев с обилием крупных плодов, чистота междурядий и ни единого сорняка на межах участков — все это говорило о том, что догляд за садом ведет добросовестный и рачительный хозяин. Кто же он?

— Школьники, — сказал Ионов. — Уход за садами — их главная работа. Но наряду с ней ребята постоянно помогают колхозу облагораживать овраги. А что из этого получается, сейчас сами посмотрите. Идемте в Наснарсыр-ми.

Вскоре мы шагали по-над берегом широкого водоема, с двух сторон зажатого

склонами оврага. Впрочем, это был не овраг, а скорее лощина, сплошь поросшая плотной отавой люцерны и красиво иссеченная рядами молодых лесополос. На гребне противоположного берега громоздился старый лес. Он горел миллионами огней. Желтизна и багрянец леса, изумруд люцерновых склонов с буроватыми стожками сена, лазурь неба — все это отражалось в зеркале водоема и создавало удивительную картину. Водоем состоял из целого каскада прудов, отгороженных друг от друга высокими дамбами. На его берегах нигде не виднелось ни единого клочка оголенной земли.

— Пруды делали взрослые, — говорил Ионов. — А вот «облицовку» склонов проводили ребята. Не всю, конечно. Но на их счету здесь не один гектар посаженных деревьев и посеянных трав. Красиво-то как, не правда ли? А ведь это был самый чудовищный овраг. В него в свое время с пашен колхоза уплыли тысячи тонн плодородной почвы. Эрозия!

— Как же его удалось так облагородить?

— Да как... — Ионов умолк, вдруг заметив на дороге «газик», бегущий навстречу нам. — Об этом, пожалуй, лучше меня расскажет Василий Константинович Беляков. Он агроном по охране природы — должность, отмечу, пока редкая в Чувашии. Кстати, вон он едет сюда.

«Газик» остановился, и из него выпрыгнул человек средних лет, очень подвижный и общительный. Разговорились, и он переспросил:

— Как Наснарсырми облагородили? Да как и все другие овраги. Я вот сейчас осматривал наше прудовое хозяйство и как раз вспоминал про это. Скажите, вам нравится у нас?

— Зелень, ухоженность... Чудесный край!

— Вот! А совсем еще недавно эта самая земля была скопищем черных оврагов. Проклятая водная эрозия источила восемьдесят процентов площадей. Мы пытались остановить ее посевами трав и посадками леса по склонам оврагов, но тщетно. Скот, который с весны до зимы пасся по оврагам, уничтожал траву и лесопосадки, страшно копытил земл'ю, чем особенно помогал эрозии. Колхоз беднел, зерновых снимал лишь по семь центнеров с гектара, люди даже собирались переезжать в другие хозяйства. Надо было срочно спасать землю. Но как? Долго думали. И выход наконец был найден. Отыскал его наш председатель Аркадий Павлович Айдак. Он убедил народ прекратить пасти скот в оврагах до сенокоса. Теперь там можно было смело сеять траву и сажать деревья, не боясь, что они будут погублены. И вскоре черные склоны оврагов покры