Юный Натуралист 1977-01, страница 56

54

РЫЖИК

Суровой выдалась та зима. То неделями непроглядная метель глубоко упрятывала под снегом наторенные тропинки и дорожки, т<1 раскатисто бухал по деревянным стенам изб морвз-скуловорот, будто сам просился пустить погреться. Днем в мутной стыне неба холодным куском льдины тускло мерцало солнце.

Трудно бывает в такую зиму людям. Еще трудней зверям и птицам. Негде взять корма, некуда укрыться от лютой стужи. Жмутся они тогда поближе к человеческому жилью. От холода и голода даже самые дикие животные смелеют, становятся доверчивее.

В один из таких непроглядных от вьюжной метели вечеров услыхал я за домом яростный лай собак.

«С чего бы это они так злобятся? — подумал настороженно. — Надо посмотреть».

Накинул на плечи овчинную шубу и открыл дверь на улицу. Пурга словно ожидала STOrOi осатанело ударила в лицо так, что ОТ неожиданности я отшатнулся назад И машинально сомкнул веки.

Подождал, пока глаза привыкли к крутящейся бело-мутной коловерти, пригляделся повнимательнее, смотрю, за сараем, под курящейся снежным дымком стрехой, стоит маленький рыжий кабаненок. Прижался боком к стене, ощетинился и то ли от страха, то ли от холода дрожит весь.

Чуть поодаль от него прыгают, заливаются в лютом, пронзительном лае собаки. Сбежались должно быть, со всей деревни. Чуют зверя, а подойти ближе боятся.

Отогнал собак от дома.

Кабаненок — ни с места. Стоит и доверчиво глядит на меня с надеждой. Ну прямо как человек! Узнал, наверное, во мне своего защитника.

Сходил в дом, принес несколько сырых картофелин, ломоть хлеба. Положил на снег. Сам спрятался за угол.

Кабаненок жадно потянул ноздрями воздух и неуверенно приблизился к корму. Голод брал верх над осторожностью.

«Наестся, — подумал я, — и уйдет в лес искать свою семью, от которой отбился».

Но рыжий не ушел ни ночью, ни на следующий день.

Узнали о приблудившемся кабаненке деревенские ребятишки. Прибежали гурьбой. Долго толкались у сарая, шумели, старались получше разглядеть диковинного зверя. Даже кличку ему дали — Рыжик.

С легкой руки мальчишек зачастили к дому гости. Желающих взглянуть на лесного пришельца нашлось много. Я стал даже побаиваться, не спугнули бы они Рыжика назойливым любопытством. А кабаненок

ничего, присмирел. Стоит не двигаясь, только дышит часто, как после долгого бега. Волнуется.

Ко мне Рыжик привык быстро. Перестал диковато озираться и на посторонних.

— Холода переждет, отъестся, а весной уйдет в лес, — уверенно сказал знакомый, егерь. — Приручить кабана, по-моему, никому еще не удавалось.

И я с тревогой ждал весны.

Но вот откружили метели, ослабли под мартовским солнцем морозы. Задымился теплыми туманами апрель. Снег стаял. А кабаненок, заметно подросший и окрепший за зиму, и вида не подавал, что собирается уходить. Прижился.

Как-то теплым утром, когда уже начали одеваться деревья, собрался я в лес. Позвал с собой Рыжика. «Может быть, — думаю, — в родной для него обстановке пробудится в нем звериный инстинкт. Пусть остается в лесу. Вольному — воля».

Но Рыжик ходил за мной по пятам, словно боялся потеряться.

Попробовал я потихоньку спрятаться за куст.

Рыжик постоял, прислушался, понюхал воздух, траву и без труда нашел меня.

Пришлось домой возвращаться вдвоем.

Прошло еще около месяца.

— Ну как? — спросил меня егерь. — Ушел твой питомец?

— Живет! — с радостью сказал я. — Водил в лес. Но остался.

—> Нельзя его больше держать дома. Нужно отвезти подальше в глушь, чтоб назад дорогу не нашел.

Несколько дней спустя егерь с работником лесничества приехал на автомашине и увез Рыжика километров за двенадцать в Куров бор.

С неделю, сам того не желая, я ждал, что Рыжик вернется. По ночам прислушивался к шорохам, доносившимся из-за окна. Утром пораньше выходил на улицу. Но то ли Рыжик нашел свою семью, то ли в нем проснулся лесной житель. Возвращаться к людям он не пожелал.

Поздней осенью, когда деревья оделись желтой листвой, забрел я в охотничьем азарте в дальнее урочище и чуть не столкнулся с кабаньим стадом. Звери перебегали из ложка, где, видимо, кормились, в старый лес. И среди доброго десятка животных, похожих друг на друга, взгляд мой неожиданно выделил одного. Может, я ошибся. Не знаю. Но в то мгновение не мог удержаться. У меня как-то невольно вырвалось: «Рыжик!»

Кабан чуть замедлил бег, точно прислушиваясь к моему голосу. Но тут же бросился догонять стадо, которое скрылось в густых кустах.

А. Максименков