Юный Натуралист 1977-04, страница 49

47

иую свою сторону, документальность, художественная фотография. Так, может быть, зря Ватагин мучился всю жизнь, пытаясь поднять обреченное историей дело — рукотворную научную иллюстрацию? О силе фотографии он догадывался.

«Цветная фотография в умелых руках достигает эффектов, подобных натуралистической живописи... Достижения цветной фотографии... уже сегодня должны заставить задуматься художников, склонных натуралистически передавать действительность, следует ли идти путем, на котором если не сегодня, так завтра конкурировать с фотографией станет бесполезным и ненужным делом». В то время, когда были написаны эти слова, трудно было предположить, чгго фотография сама стремительно поднимется к искусству, пропитается качествами искусства и станет грозным соперником не только натуралистической, но и всякой иной живописи и графики, служащей целям научной иллюстрации. Вытесняя их со страниц книг и журналов, фотография проникла уже в самые мастерские художников, став незаменимым подсобным материалом.

Ватагин в таком материале не нуждался. Его собственное мастерство рисовальщика оттачивалось .годами. И, находясь на вершине этого мастерства, он счел своим долгом написать редки» по честности и мужеству слова:

«Теперь, оглядываясь на пройденный путь, я вижу себя всегда в работе... Я принадлежу к числу тех художников, которые достигают чего-то в искусстве путем упорного постоянства... Упорный, увлеченный творческий труд всю жизнь — как будто положительный пример. Но был ли целеустремленным этот труд? Нет, не был. Прежде всего работа на два фронта — работа в двух направлениях, по существу друг другу противоположных, друг друга исключающих, — научная иллюстрация и свободный художественный образ. Всю жизнь эта двойственность мучила меня, но, должно быть, недостаточно мучила. Я не смог отвязаться... от работы над наглядными пособиями, пусть и в приукрашенном виде. Пусть в этой области я сделал полезное и нужное, но для работы в искусстве оно не было полезно... даже вредно... Я это сознавал, но продолжал отыскивать компромиссные решения... Вот пример, недостойный подражания».

Имеем ли мы право присоединиться к самоосуждению Ватагина, к словам, написать которые мог только человек высочайшей требовательности к себе? Наверное, нет. Он прошел по трудному и сложному пути, проделал почти немыслимую работу. Его искусство отличается от искусства

любого анималиста, работавшего как угодно «свободно», особой достоверностью, не переходящей в натурализм. Он поднял научную иллюстрацию от ремесленничества до уровня искусства. И не его вина в том, что иллюстрация эта сейчас исчезает. (Да, может быть, она и найдет в себе новые качества, которые позволят ей вступить в творческое соревнование с цветной фотографией.) Он поднял значение анимализма, показал его истинный гуманистический смысл. А что до драматизма его собственного, внешне гладкого пути, то каждый вступающий на дорогу искусства должен знать о ее трудностях, должен приглядеться к мастерам старшего поколения, но в конечном счете свой путь каждый должен отыскивать сам.

В. Есаулов