Юный Натуралист 1977-05, страница 29

и звон литавр. Именно с той, «заморской» стороны появлялись летящие журавли. В конце августа — начале сентября они тренировали молодежь, да и сами устраивали для себя нечто вроде разминки: переговариваясь на лету, долго кружили иногда над самым поселком. Обычно в конце сентября они улетали, и я с грустью провожал высоко пролетавшие стройные треугольники журавлиных стай.

Какгто в конце августа я шел по одному из самых больших островов Шошин-ского плёса. Слева от меня тянулась сплошная стена тростников, которая оканчивалась углом, и, едва я дошел до этого угла, как из-за него буквально в десяти метрах от меня поднялись шесть серых журавлей. Я не только услышал тяжелый шелест крыльев, меня даже обдало ветром, поднятым их испуганным взлетом. Тогда я и решил во что бы то ни стало добраться следующей весной до их гнездовий.

Весеннее половодье было коротким и вялым. Вода поднялась ниже обычного уровня, и в топях, хотя и с трудом, можно было прой

ти от острова к острову. Я облюбовал один из небольших островков и с бугра начал внимательно рассматривать в бинокль окрестности.

Цвела нежная бело^розо-вая вахта. Ближе к открытым плёсам нескончаемо шумела колония речных чаек. Обезумевшие от весны и солнца селезни группами преследовали случайно появляющихся уток.

Не сразу, но я все-таки отыскал среди молодой зелени и серо-желтой прошлогодней травы пару мирно пасущихся журавлей. Они степенно и грациозно вышагивали по топи, временами останавливались и что-то выискивали в траве. Но вскоре один из журавлей, пригнувшись, направился куда-то в сторону. Сначала я видел только его спину, а потом и ее потерял из виду: журавль скрытно ушел к своему гнезду, которое мне так и не удалось обнаружить (гнездо серого журавля похоже на возвышающуюся над водой копну).

Однажды, спустя почти месяц, я заметил рядом с журавлями-родителями едва поднимавшуюся из травы голову журавленка. На сво

их несуразно длинных ногах-ходулях он легко шел по топи, перешагивая кочки и коряги, а там, где встречалась глубокая открытая вода, переплывал ее, следуя примеру взрослых птиц.

На этом я вынужден был прекратить наблюдения.

Но по счастливому совпадению у одного из егерей заповедника оказался ручной журавленок. В начале августа его оперение было уже почти как у взрослых птиц, лишь голова и шея еще не имели их окраски, да и крылья не отросли настолько, чтобы он смог подняться в воздух.

Журавленок этот жил на острове, во дворе егеря. Он знал всех членов его семьи, настороженно относился к собакам и совсем не доверял незнакомым людям. Зато среди домашних птиц — кур и уток — чувствовал себя не только своим, но и самым главным. И не зря. Однажды при мне он живо успокоил драчливых петухов, долбанув их по спинам своим большим клювом.

Особенно привязался журавленок к выкормившей его двенадцатилетней дочери егеря. Он ходил за ней по пятам всюду и даже