Юный Натуралист 1977-07, страница 15
■шяя тсирые я еле успеваю отрывать от борта баржи. Я рву и рву, как автомат, а ненасытный Тишка кричит: «Давай, давай, давай еще! Давай!!!» Пот ручьями струится по моему телу, руки саднит от острых краев мидий, и кажется, этому никогда не будет конца. Открыв глаза, я увидел что-то черное, стоящее передо мной. Меня бросило к стенке! Тихий человеческий голос произнес: — Что с вами, старшина? — Вглядевшись, я узнал дневального, который опять спросил: — Что с вами? — Да ничего, — ответил я, — жарко. — Вы же всю подушку изорвали. В полумраке кубрика, словно огромные снежные хлопья, по воздуху плавали перья. В этот день в море я не вышел. Пришлось драить кубрик. Я знал, что под воду пойдет кто-то другой, и целый день не находил себе места. «Как-то они встретятся? Доверятся друг другу? И не обидит ли человек своего меньшого брата?» Когда на следующий день, волнуясь точно перед важной встречей, я опустился на грунт, то тут же увидел Тишку. Как ни в чем не бывало он лежал на якоре черной агатовой игрушкой, поблескивая золотисто-солнечными глазами. Я тут же сорвал ракушку, разбил и протянул ему. Прошло не меньше минуты, прежде чем он, легко вильнув хвостом, подплыл к моей руке и осторожно взял губами из моих пальцев мидию. Прижав ее челюстью, он вернулся на свою площадку, спокойно улегся и только тогда проглотил пищу. С этого дня мы все больше и больше привыкали друг к другу. Как только я спускался на грунт, он, восседая на якоре, начинал нервно вилять хвостом, поднимая облачко ила и требуя пищи. Сказать, что он был очень прожорлив, нельзя, так же как и признать отсутствие у него аппетита. Причем пищу он ел самую разнообразную: мидий и морских червей, добытых мной в прибрежной грязи, креветок и мясо других рыб, пойманных мной на удочку, даже колбасу и сыр, которые я оставлял ему из своего водолазного пайка. В отношениях со мной он приобрел уверенность, стал ложиться на ладонь и, если я почему-либо не давал ему еды, нежно покусывал меня за палец. Дружба росла — мы познавали друг Друга. В школе я увлекался зоологией, был. заядлым собачником: каких только облезлых дворняг я не таскал домой, приводя в ужас родителей! Ужи, ежи, черепахи, не говоря о птицах, были постоянными обитателями моей комнаты. Я любил и жалел их, они платили мне тем же. Но никогда я не видел, не читал и уж никак не мог предполо жить, что рыба может привязаться к человеку так же, как он к ней. И вот я уже не мог обходиться без Тишки, как и он без меня. Всякий раз я с волнением ждал очередного погружения. И каждый раз с ужасом думал, спускаясь на грунт, не случи |
