Юный Натуралист 1978-03, страница 16

14

многих растений: ягод кишмиша, орехового масла, подорожника, ландыша, аралии, и он не раз спасал жизнь товарищам.

Как-тр отряд пробирался в горах Сихотэ-Алиня по «лазу». Неожиданно тропа настолько сузилась, что двигаться можно было только боком, прижавшись лицом к утесу. У некоторых солдат не выдерживали нервы, когда под ногами срывались камни и с шумом падали вниз, в пропасть. Один из них судорожно приник к горячей скале и не двигался. Он настолько боялся упасть, что казалось: его теперь ничем не оторвешь от утеса.

И вдруг послышался веселый голос Арсеньева:

— Ребята, у меня в рюкзаке корень женьшеня. Кто первым пройдет по карнизам, тот получит его...

Казалось бы, о каком женьшене можно было говорить в эти минуты? Но все дело не в том, что сказал капитан, а как он это сказал. Спокойный тон его голоса придал новые силы упавшему духом солдату, и тот с прежней уверенностью начал двигаться вперед. За ним потянулись товарищи.

Было и такое — лагерь окружили голодные волки. Страх охватил молодых спутников Арсеньева. Но он нашелся, крикнул:

— Ребята, это же простые одичавшие собаки — чего их бояться?

Со смехом солдаты бросились к костру за горящими головнями, схватили их и стали отгонять зверей. «Собаки» бросились наутек.

Тайга со всеми ее опасностями, трудностями стала благодаря Владимиру Клавдиевичу хорошим житейским университетом для его спутников. Те заповеди, которым Арсеньев учил своих сотоварищей в тайге, остались для них незыблемыми на всю жизнь.

Василий Иванович с особой теплотой вспоминает привычку Арсеньева

оставлять в балаганах, шалашах и старых фанзах, в которых ночевали, дрова, растопку и соль, а под крышей — завернутые в бересту спички. «Каждый человек должен оставлять после себя добрый след, — говорил писатель. — Он, этот след, будет просвечиваться и в мелочах, вот в этой коробочке спичек, и в нечто большем — написании книг, собирании таежных сокровищ, выращивании леса или сада, воспитании детей...»

Трогательным было расставание солдата Комарова со своим учителем, старшим товарищем — капитаном Арсеньевым.

— А теперь куда? — спросил Владимир Клавдиевич.

— Домой, — ответил Василий Иванович.

— Отчего же на Дальнем Востоке не Остаешься?

— Мать у меня на Дону, земля моя там...

— Так береги их, — напутствовал Арсеньев. — Ведь мать и земля одинаково дороги человеку...

Летят годы, а Василий Иванович, как прежде, встает рано утром, берет посох и идет к колхозному саду. Этот сад — детище Василия Ивановича. Он занимает около двухсот гектаров. Деревьям здесь много простора, света. По осени они гнутся от сочных яблок, груш и слив.

Когда-то в трудные годы в колхозе собрались вырубить деревья. Но Василий Иванович отстоял: как же людям без сада? Живое должно жить... Есть в этом колхозном саду выращенные Комаровым яблони, груши, вишни. Особенно удалась груша, названная в честь славного капитана «грушей Арсеньева». Уже столько лет ей, а все богато плодоносит. Осенью люди «пробуют» сад именно с нее. Вкуснющая, ароматом налитая!

Можно подумать, что у Василия