Юный Натуралист 1978-03, страница 53

ВЗАИМНАЯ ОБИДА

Земля зазеленела по берегам реки, и на эту пологую зеленую землю пришло половодье и,затопило ее.

Теперь травы зелено светились в воде, как водоросли, и сюда из глубины приходили кормиться рыбы.

Толкаясь длинным шестом, Алеша плыл на лодке. Кругом — одна громче другой— кричали лягушки. Делали они это не просто так, лишь бы перекричать друг дружку. Каждая выводила свою песню и не забывала про песни соседок, и голоса складывались в веселый лад:

— Зиму перезимовали! Вода потеплела! А поем-то мы как хорошо! Никому так не спеть. Если можете, попробуйте...

— Попробуем, попробуем, — пообещал Ллеша.

Лодка у него была старая, протекала, и от движений мальчугана вода в лодке вместе с деревянным ковшиком перекатывалась и грохотала. Обеими руками Алеша схватился за куст вербы, и верба задымилась золотым н зеленым дымом пыльцы, и легкий дым этот коснулся лица человека. Ковшиком Алеша взялся вычерпывать воду из лодки и недалеко от себя на чистоплесе увидел темное ослизлое бревно.

На дальнем конце бревна хвост точь-в-точь как у рыбы. Алеша замер с ковшом воды в руках. Бревно это или не бревно? Позади, где хвост, узкое, а спереди широкое. Там, где самая ширина, в воде, как белые корешки, колеблются усы. А по бокам плавники, прозрачные и ребристые.

Сом!

Живой? Едва ли.

Живой давным-давно испугался бы Алешиной лодки. А этот не пошевелится. Жалко сома, да что делать?

Алеша вычерпал всю воду из лодки, заскреб дно досуха, счистил и обнаружил, что плавники у сома колышутся.

Живой! Живехонек!

Тише тихого Алеша подплыл к сому, положил шест вдоль лодки, затяжно вздохнул, голой рукой дотронулся до спины сома, тотчас отдернул руку — рыбина не шелохнулась.

Может, сом ничего не видит, не чувствует? Глаза-то у него где?

Есть и глаза — недалеко от усов. Только больно маленькие, сонные. Не выспались глаза. Или переспали. Кто их знает?

А лоб у сома широкий. Видимо, о чем-то он думает. О чем?

Алеша свесил руку с борта лодки. До чего же теплая вода в затоне, как парное молоко, если не теплее!..

Сом старый, видно, дедушка. Внучата у него есть. Правнучата. Выплыл на весеннюю завалинку и думает о жизни: холода пережил, буду жить дальше.

И совсем он не страшный, этот сом. Большой, добродушный, усатый.

Алеша погладил сома по спине, по голове, пощекотал за плавниками, как за ушами у коровушки почесал. Подумал, не подергать ли за усы? Да побоялся: как бы тот не рассердился...

— Алексей!

Мальчуган вздрогнул от окрика.

Сюда на черной смоленой лодке плыл лесной объездчик Исай Никандрович Головин — приятель Алешиного отца, большой любитель ухи. Алеша сразу понял, что этот сома не приласкает, и тихо спросил:

— Чего?

Исай Никандрович подгреб к сому с другого бока и спросил:

— Дохлый?

Врать Алеша не умел, а правду сказать не решился и промолчал.

Безо всякого уважения Исай Никандрович подергал сома за плавник и заключил:

— Дохлый! Лед нынче толстый был. Сом и задохнулся.

И спросил закуривая:

— Чего ты тут делаешь?

Алеша открыл рот, чтобы рассказать, что плывет он по делу на ту сторону залива — посмотреть на яблони. Яблони эти они с отцом сажали прошлой осенью... Но ничего этого сказать Алеша не успел. Исай Никандрович закусил папиросу желтыми зубами и шепотом сообщил:

— Он — бес! — хвостом шевелит.

— Где?..

— А вон! Руль-то у него будь здоров. Видишь или нет?

— Вижу...

— Жирный какой! Уха из него — одним наваром сыт будешь. А у меня, как на грех, с собой ни ружья, ни топора. У тебя нет?

— Откуда?.. — прошептал Алеша.

Ему было страсть как жалко сома. Человеческого языка он не понимает и, конечно же, в толк не возьмет, что Исай Ни-