Юный Натуралист 1978-04, страница 53

51

ПИЛОТ-

РАЗБОЙНИК

Был апрель, чудное время дагестанской весны. Временные постояльцы — тысячные стаи уток, гусей, журавлей и цапель, все те, кого благодатная южная зима спасла от голодной смерти, уже улетели, и каждый день на родину прибывали те, кто в поисках комаров и мошек зимовал в долине Нила или ао влажных тропиках.

Леса одевали свой праздничный весенний наряд, вовсю цвели фиалки, примулы.

В один из погожих весенних вечеров у рыбацкого костра сидели два мальчика-семиклассника Магомед Абдуллаев н Слава Черепенников.

Солнце пряталось за зубчатой кромкой леса, воздух наполнялся нежным зеленоватым светом, а легкий ветерок доносил мирное журчание небольшой горной речки.

Оба мальчика родились и провели детство в деревнях — Магомед в небольшом ауле на севере Дагестана, а Слава в Приморском крае. И вот теперь, живя в городе и учась в интернате, они почти каждое воскресенье брали заплечные мешки и уезжали на пустынный берег моря или на речку. За стремление забираться в самые глухие и отдаленные места в школе их шутя прозвали бродягами.

Слава смотрел на то место, где последние лучи заходящего солнца окрасили облака в бледно-розовый цвет.

— Сосед наш просто надоел. Горланит беспрерывно, и как это его серая подружка выдерживает!

— Весна! — улыбнулся Магомед. — Каждый зверек, всякая птица ее по-своему славит, в меру своих сил. А у этого горлопана сил много, вот он и орет!

На большой, примыкающей к лесу поляне токовал фазан. Время от времени он сильно хлопал крыльями, подпрыгивал и кричал: ког-гок, ког-гок!

Сначала ребятам это очень нравилось. Было приятно сознавать, что рядом с тобой поет свою весеннюю — пусть даже не очень мелодичную — песню красавец фазан, тем более что кричал он не беспрерывно, а со значительными передышками.

К вечеру перерывы сократились, и ребята начали шутить, что не пора ли солисту хотя бы временно уйти за кулисы и дать возможность выступить другим, не менее именитым певцам.

Вдруг в росшем по ту сторону дубняке послышалось громкое хлопанье крыльев, затем затрещали сухие ветки, и через несколько мгновений друзья увидели на фоне

не совсем еще потемневшего неба силуэт крупной птицы.

— Так ведь это наш солист — фазан! Но посмотри, Магомед, что с ним.

Птица вела себя как-то странно. Лесной петух часто и беспорядочно махал крыльями, бросался из стороны в сторону, потом круто свечой взмыл вверх и, что уже вообще было ни на что не похоже, развернулся, и, почти падая, как тяжело подбитый самолет, спланировал прямо на землю рядом с костром.

Когда Слава и Магомед подбежали к нему, то успели заметить, как со спины фазана соскочил небольшой зверек и в несколько прыжков скрылся под корнями ближайшего куста.

Слава поднял бившуюся на земле птицу, а Магомед посветил фонариком в то место, куда убежал пилот-разбойник. Как ни удивительно, но зверек сам выдал себя, наверно, ему было очень жаль упускать такую добычу.

Сначала на Магомеда сверкнули два красновато-зеленоватых глаза, а потом он разглядел и самого путешественника.

— Смотри, Слава, ласка! — Мальчик осторожно прижимал к себе все слабее бившуюся птицу. — По-моему, фазану совсем плохо.

Магомед с сожалением погасил фонарик. Но отважный зверек совсем вылез на дорогу, продолжая сердито стрекотать. Еще бы, потерять перед самой победой такой трофей! Но к костру ласка не пошла. Пошелестела два-три раза в окрестных кустах и скрылась.

Красавец петух был совсем плох. Слава присел к костру, положил птицу на колени. Она продолжала дрожать, голова заваливалась куда-то в левую сторону, а на шее были видны небольшие пятнышки крови.

Вот когда пригодилась походная аптечка. Магомед достал бинт, йод, и ребята приступили к осмотру.

Все подозрительные места ребята тщательно смазали йодом, забинтовали шею птицы и, сделав из рюкзака хорошее теплое гнездо с маленьким отверстием сверху, уложили ее туда.

Рюкзак подтащили поближе к костру и решили по очереди его караулить. Сердитая любительница воздушных путешествий была где-то рядом, и уж если она заберется в мешок — фазану несдобровать.

Первую половину ночи дежурил Магомед, а Слава только прикоснулся к расстеленной