Юный Натуралист 1979-04, страница 41нальныи поэт двадцать лет своей жизни (а всего ему исполняется семьдесят пять лет) посвятил птицам, такого еще не было. Что-то, наверное, меняется в мире, если возможно появление поэта, так пристально всматривающегося в птиц. Это уже явление, это значит, что красота птицы становится все дороже для людей в наш деловой век. Есть у Павла Барто и еще одно удивительное качество, выделяющее его как среди поэтов, так и среди литераторов, пишущих о природе. Пожалуй, ни у кого биология, или сказать точнее — орнитология, не слита в такой степени с поэзией. Да осталась ли после такого слияния там поэзия? — спросит читатель. Не вторгается ли автор в область литературы научной или научно-популярной? Ничего подобного. Это стихи в высоком их понимании, а то, что поэзия нашла еще одну область, пока не освоенную, так на то она и поэзия, чтобы разыскивать новое. Наверное, это еще одна из примет нашего времени — то, что науку изучает литератор. О том, что это настоящая поэзия, говорит всенародное признание песни «Журавли», написанной Вано Мурадели на его слова. Высоко летят под облаками И курлычут журавли над нами. Вдаль скользя по ветру легкой тенью, Тают птицы в синеве осенней... Стихи Павла Николаевича Барто (последняя книга, «Птичий хоровод», вышла в 1976 году в издательстве «Детская литература») — своеобразная научно-художественная энциклопедия с десятками птичьих имен. Инструменты поэта — ритм, то, из чего складывается музыка слова, созвучия — служат тому, чтобы точнее показать образ птицы. Вдоль степных соленых плесов, Где трясин покров неплотный, Птичьей стаи горбоносой Гогот слышится фаготный. Те, кто хоть раз, хотя бы в зоопарке видел и слышал фламинго, узнают по этим строчкам и облик птицы, и интонацию голоса, которую словами вроде бы и передать невозможно, а здесь еще и каспийский пейзаж в двух словах нарисован. Вот что такое мастерство! И таких находок в книгах Павла Барто множество: Засверкал, как самородок, По-над бродом зимородок; или: У красавицы варакушки На груди лазурь, как в ракушке; или: Появилось вдруг Откуда Это крапчатое Чудо? Ну конечно, Рябчик — Крапчат, Отчего и назван — Рябчик! А вот портрет козодоя: И на вид не так он страшен: На крылах узорный крап, Под кору стволов окрашен, Оперен до самых лап. Головастый, черноусый, Кошелем разинет клюв, А глаза круглы, как бусы, Смотрят в звезды не моргнув. Особенности жизни, привычки, особенности строения каждой птицы переданы точно и ненавязчиво, какими-то легкими, скользя щими полунамеками, но как ярко лепится весь образ! Нет, не точильщик На камне зернистом Лезвия точит Звенящих ножей — Вихрем снижаясь, С пронзительным свистом Мимо проносится Стайка стрижей. Перечитайте-ка стихи и прозу иных литераторов с |