Юный Натуралист 1979-09, страница 41

Люблю я осень, а весну не люблю. Шумная она, веселая и беспечная. Лето тоже! Комарье всякое в лесу покоя не дает. Ну а зато осень! Осень... это и шум, и воздух, и запахи. Осень богаче всех! У осени все свое.

Целый день мы бродим по осеннему лесу, радуясь тишине. Грибов, правда, мало нынче в лесу: осень пока сухая, без дождей. Но все же в наших ивовых корзинах лежат с загнутыми краями белые подгруздки, оранжевые подосиновики, ярко-желтые шляпки лисичек, шаровидные молоденькие валуйчики-забалуйчики.

Отдыхаем на опушке. Совсем рядом начинается еще не убранное поле звенящего овса. Над этим бесконечным полем висит чистое, без единого облачка осеннее небо. Хочется лечь и смотреть не насмотреться.

Человек стареет, его глаза с годами выцветают, а вот небо не стареет, оно вечно молодое, и особенно по осени.

На опушке тепло, тихо, солнечно.

— У осени все свое... — тихо повторяет Лукьяк-светлый и смотрит на дальние перелески. Его пальцы неторопливо развязывают кисет.

Действительно, у осени все свое.

Вон пролетела стайка сереньких гаичек, совсем рядом суетятся голубые лазоревки. В лесу мы видели малиново-розового щура, дрозда-рябинника. Их не было летом.

И цветы у осени свои.

По тихим проселкам выбросил густые колоски подорожник, у обочин дорог стелется подмаренник с метельчатыми белоснежными соцветиями (тот самый подмаренник, что окрашивает молоко в розовый цвет). По опушкам красуются высокие кисти пижмы с желтоватыми, твердыми корзинками цветов, развесил поникшие зонтики паслен черный.

В бесчисленных болотах распустила голубые бутоны болотная незабудка — пришла и ее пора. На лесных дорогах вскинула ввысь желтые корзинки цветов куль-осенняя.

д опушкой кружит крупная кремово-

вишневая бабочка павлиний глаз. Мелькают нарядные крушиницы. Их не было летом, они украшают только осень.

А день-светлозар тихий, теплый. И вся эта красота трепетная, мы понимаем, что она недолгая, короткая. Вот-вот нагрянут сиверко, дожди, слякоть.

Треугольник журавлей выстроился в небе, тревожно, разноголосо протрубил и снова опустился на болото.

— Или вот журавли, — не спеша начинает Лукьян, — и совсем это не птицы, а солдаты, не вернувшиеся с войны. Пролетают они над родными деревнями, высматривают родных и близких. Кто жену, кто мать или брата с сестрой, а кто и невесту... Скажем, не вернулись в Козицыне двадцать человек, и летит треугольник в двадцать птиц, смотрят, а родных нет, потому так жалобно кричат и кричат...

Я вспомнил, что над моей деревушкой Козицыно действительно каждую осень пролетал небольшой треугольник журавлей. Пролетал он низко, что-то внимательно высматривал, делая несколько прощальных кругов. Кричали журавли так тоскливо, что не было сил.

Мне грустно и тепло от этой осенней сказки Лукьяна-светлого. Внезапно я догадываюсь: Лукьян придумал эту сказку для бессмертия не вернувшихся с войны, чтоб мы всегда вспоминали о них при виде журавлей — этих дорогих для нас птиц.

Е. Максимов

РЫЖАЯ ПРОКАЗНИЦА

В конце сентября зачастили надоедливые дожди. Вода в лесной речушке резко стала прибывать. А когда такое случается, когда ночи темнее черной шали, из глубоких коряжистых омутов вылезает ночной разбойник налим и ищет поживу в протоках.