Юный Натуралист 1980-02, страница 44

44

ЭТО БЫЛО ПОД САНДОМИРОМ

Начинался четвертый год войны. Все дальше и дальше катилась она на запад, туда, откуда обрушилась на нашу землю. Фашисты отступали по всему огромному фронту от Балтийского, вернее, даже от Баренцева моря до Черного.

Войска упорно стремились на запад. Но, чтобы дать им возможность двигаться быстро и без помех, впереди шли саперы. «Проверено — мин нет»— сколько облегченных вздохов вызывала эта простая надпись! Внимательно следили за ней и водители боевых машин. Ведь немцы устраивали на дорогах немало хитроумных ловушек. Пытаясь обмануть магнитный «нюх» миноискателей, вражеские минеры укладывали тол в деревянные ящики и сантиметров на 30—50, а то и глубже зарывали на самых «пиковых» участках дорог.

И снова на помощь людям пришли их четвероногие друзья — собаки. Специально обученные, они отлично чувствовали запах тола и на земле, и под землей. Унюхает собака тол — и ложится или садится рядом. На долю человека остается в прямом смысле слова докопаться до сути и, смотря по обстановке, либо взорвать устройство на месте, либо вытянуть его за веревку в кювет.

Эта нехитрая технология разминирования была, конечно, известна противнику, и вражеские минеры старались запрятывать «игрушки» поглубже — подальше от собачьего носа. Все труднее приходилось овчаркам. Нет-нет, да и останется сюрприз незамеченным. Лежит, проклятый, и ждет.

— Теперь бы такую собачину, чтобы на полметра сквозь землю чуяла, — тоскливо говаривал Клименко, когда подобные ЧП случались на участке, обследованном его отделением. Увы, такой собачины не было во всем их минно-розыскном батальоне.

И сейчас Клименко, глядя в спину удалявшемуся Погодину, никак не мог отвязаться от тревожной мысли, что они опять могли что-то пропустить, не заметить.

Погодин, держа в правой руке карабин, а в левой поводок Найды, приближался к одинокой, чудом уцелевшей здесь, у самой дороги, хатке. Видимо, хозяева, спасаясь от войны, покинули ее давно. На всем лежала печать запустения. Но Погодин и Найда недаром отшагали по военным дорогам сотни километров. Они многое повидали и крепко усвоили, что ни тишине, ни кажущемуся безлюдью доверять на войне нельзя. Погодин с Найдой осторожно обо

шли постройки. Вроде ничего подозрительного.

С неба шрапнелью ударили первые капли дождя.

— Подъем, хлопцы, — скомандовал Клименко. — А то Сашко со своей псиной займут плацкартные места.

Саперы поднялись и, подгоняемые редкими, тяжелыми, крупными каплями дождя, зашагали к хате.

А Погодин с Найдой уже стояли у двери. И тут овчарка натянула поводок, злобно оскалилась. Мгновенно сообразив, что внутри кто-то прячется, ефрейтор изо всех сил ударил в дверь сапогом и тут же отпрянул за угол, готовый стрелять.

А в это время Найда с громким лаем бросилась в черный проем распахнувшейся двери, и из сеней послышались визгливые собачьи вопли. «Что за черт, — мелькнула у Погодина мысль. — Вроде бы не Найды голос». И действительно, в следующую секунду из дверей пулей выскочил лохматый рыжий пес. Найда метнулась вслед, но тут же повернула обратно. Погодин переступил порог.

...Утром Погодин обнаружил, что собака, из-за которой вчера поднялся такой переполох, вовсе никуда не убежала, а ночевала рядом, в сараюшке. Лохматая и страшно тощая, она недоверчиво и в то же время тоскливо смотрела на человека. Чувствовалось, что истомилась она по хозяину и была страшно голодна. «Дворняга или какая-то помесь», — определил про себя Погодин.

Еще работая в клубе служебного собаководства Осоавиахима, он знал, что многие собаки так называемых неслужебных пород, находящиеся где-то внизу на замысловатой лестнице собачьей иерархии, в минно-розыскном деле подчас показывали удивительные успехи. Самому ему, однако, их дрессировкой заниматься не приходилось. «Может, попробовать?» — подумал Погодин. Александр позвал собаку к себе. Та несмело вильнула хвостом, сделала несколько шагов навстречу и нерешительно остановилась, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, чтоб лучше рассмотреть позвавшего ее человека. Впервые за мно-го-много дней человек не вызывал у нее страха: взгляд добрый, поза не угрожающая. Она подошла еще ближе.

— Каштанка, ко мне! — уже властно, но не сердито приказал Александр, легонько стукнув ладонью по голенищу сапога и сам удивляясь, почему вдруг этого найденыша он окрестил Каштанкой. Может, по ассоциации с той, чеховской Каштанкой, которая тоже одно время скиталась без хозяина и на которую, судя по ее портрету в рассказе, вот эта голодная псина была чем-то очень похожа? Во всяком слу