Юный Натуралист 1980-10, страница 21

для прекрасного отдыха людей, но штормы однажды прорвали волноотбивную стенку, вода хлынула к зданиям. Срочно потребовалось спасать курорты. На помощь призвали ученых, в том числе Зенковича, Меншикова, Пешкова. Они повели широкие исследования и через несколько лет пришли к неутешительному выводу: оказалось, что не только курорт, но и все побережье, примыкающее к Пицунде, постепенно отступает перед натиском моря. Стали искать причины. Некоторые исследователи подозревали подводные каньоны в том, что туда ссыпается много галечного материала, которые несет на пляжи река Бзыбь. Особенно сильные обвинения падали на каньон у Инкитского мыса. Его недвусмысленно прозвали Акулой.

Володя Меншиков возглавил подводную группу, чтобы на месте проследить, каким образом каньон пожирает берег. Много времени провел Володя под водой. Там он устанавливал приборы, измерительные рейки, отбирал пробы, чтобы обнаружить меченые индикаторы, которые опускали в реку Бзыбь.

Когда Володя вместе со своим помощником Юрой Андреевым работал на глубине, то вокруг них непременно собирались морские обитатели. Много хлопот доставляла, например, забивка в грунт стальных стержней для точек отсчета и крепления тросов. Бухая молотом, ребята отпугивали крупную рыбу, но мелкота не боялась. Окружив работающего, она внимательно следила за его манипуляциями и, когда подводники уплывали, дружно бросалась к потревоженным камням. Рыбье любопытство объяснялось чисто гастрономическими соображениями. Рыбешек интересовали более мелкие рачки, которые находили убежище под валунами. Собачки и морские ерши — скорпены не в состоянии переворачивать камни. Вот и видели в людях своих кормильцев.

Юра Андреев по мере возможности укреплял их заблуждение. Как-то разломив скорлупу мидии, он достал моллюска и предложил его скорпене, нахохлившейся неподалеку у камня. Вообще в скорпене очень мало привлекательного. Валяется на дне нечто вроде грязной тряпки, на морде — печать глубокой апатии, видно, скорпена не ждет ничего хорошего от жизни. Природа наградила ее ядовитыми шипами. Сознание собственной неуязвимости определило неподвижный образ существования. Часами она лежит на одном месте, подстерегая добычу. Рывок — на мгновение раскрывается огромная, в половину тела, пасть, и хищница снова цепенеет. Перед человеком морской ерш совершенно беззащитен. Он не умеет быстро и долго плавать. В последнее время скорпена стала приспосабливаться к новым условиям, метров на десять перекочевала глубже, туда, где достать ее уже труднее.

Скорпена, которую решил попотчевать Юра, была настроена добродушно. Угоще

ние ей понравилось. Она позволила даже погладить плавники карандашом, которым Юра записывал результаты наблюдения.

А однажды подошла небольшая стая дельфинов. Юра работал на тридцатиметровой глубине, а дельфины окружили то место, где поверхность воды серебрилась от пузырей поднимающегося воздуха. Они выныривали и шумно плескались, плавая по кругу. Потом, как по команде, разом остановились у столба воздушных пузырьков. Когда Юра закончил работу и всплыл, дельфины некоторое время сопровождали его, но не приближались, предпочитая рассматривать человека в ластах с безопасного расстояния.

Случай свел как-то Володю Меншикова с огромной камбалой — калканом.

«Я обследовал дно,— рассказывал Володя.— Взглянув на часы, увидел, что нахожусь под водой тридцать минут. Пора наверх. Тут вспомнил, что оставил в ложбине каньона фотоаппаратуру. Пришлось спускаться за ней вниз по склону. Поскольку воздух еще был, я не торопился, внимательно осматривал дно русла ложбины. Спустившись на двадцать пять метров, хотел уже повернуть к уступу, где лежала фотокамера. В этот момент мое внимание привлекло нечто отличающееся по цвету и структуре от гладкого на атом участке илистого дна. Всмотрелся. Ба1 Да это притаилась огромная камбала — калкан. Мне говорили, что камбала живет лет двести. Если это так, то, судя по размерам где-то около метра, этот экземпляр был близок к своему предельному возрасту. Какая находка для океанологов!»

Пока мы выплывали к Акуле, тучи ушли, море наполнилось солнцем, стало изумрудным. Хотя «Скат» валяло с борта на борт, Володя стал утешать, что через час-другой наступит штиль. Мне показалось, он больше уверял в этом себя, так как ему не терпелось начать работы, прерванные весенними штормами.

Интуитивно угадав, что мы приблизились к каньону, Володя выбросил якорь. Следом полетел за борт оранжевый буй, означающий: «Внимание! Идут подводные работы!» Теперь катера и лодки с моторами не имеют права подходить к нам близко.

— Ты пойдешь к третьей рейке, а я попытаюсь проплыть дальше,— сказал Володя Пешкову.

Ребята проверили крепления ласт, ножей, глубиномеров и часов, надели маски. Несколько секунд они посидели, не двигаясь, как бы соблюдая старый обычай посидеть перед дальней дорогой, и разом опрокинулись на спину. С шумом они ушли под воду.

Мне ничего не оставалось делать, как смотреть, что творится вокруг. На горизонте появился белый теплоход из Сухуми. Он медленно и торжественно прочертил даль и растаял в дымке. Потом пробуравил воду черный работяга сейнер, толкая высоким но