Юный Натуралист 1981-04, страница 7

10

му гиду по лесу Андрейке Камаеву, человеку, который мечтает найти... золотую пчелу.

Но о золотой пчеле речь позже.

— Не-а, дождя не будет,— с большой уверенностью возражает Андрейка, ведя меня по лесной опушке.— Я сегодня, когда мы выходили из «Солнечного», на календулы глянул — раскрыты, причем во всю ширь. А это всегда к вёдру. Потом посмотрите — пчелы вокруг без умолку гудят-работают, и их очень много. Это также верный признак, что дождю нынче не быть. И,в-третьих, комарье не злобствует, не жалит, не звенит.

— А в-четвертых у тебя нету? — улыбаюсь я.

—. Да хоть в-десятых,— серьезно отвечает Андрейка и указывает рукой в безоблачное небо, где с визгом носятся черные точки.— Возьмите вон тех же стрижей: где они нынче? Аж в самом поднебесье! А это тоже к доброй погоде, вот!.. Вокруг нас десятки, а то и сотни подобных барометров. Мы стараемся использовать народные приметы, а также свои знания й опыт. Только вы не поймите так, будто в нашем отряде лишь одни народные метеорологи. У нас и по другим предметам природоведения дела идут неплохо.

Я знаю об этом. Еще до того, как нам с Андрейкой отправиться в лес, старшая вожатая пионерлагеря «Солнечный», беседуя со мной о работе по экологическому воспитанию школьников во время их летнего отдыха, сказала:

— Если говорить о результатах этой работы в целом по нашему лагерю, то я бы их назвала пока лишь хорошими. Но есть у нас один отряд,, которому можно поставить пятерку и не переоценить. Ребята из него на межотрядных соревнованиях по охране природы всегда занимают первое место. И. вот что удивительно — ребятишки там точно такие же, как и в остальных отрядах. Но сталось так, что с первых же дней пребывания в лагере изучение ими природы из обыкновенного предмета познания превратилось в область страстного увлечения.

— Как это понять? — заинтересовался я.

— Все просто,— ответила вожатая и принялась объяснять:

— Там оказался один мальчик из юннатов, который вдруг предложил ребятам каждые три дня проводить конкурсы на звание «Лучший Берендей отряда» и для начала дал задание найти ответ на вопрос: «Из скольких трав состоял отвар, если в кипяток положили: лабазник, белоголовник, бузовый цвет, бурьян болотный, вязовую траву, жабьи конопельки, мокрый малинник, медовник и таволгу вязо-листную?..» Кстати, вы-то сами успели подсчитать, из скольких трав отвар?

— Кажется, из девяти, но в вопросе, по-моему, есть какой-то подвох,— сказал я.

Вот-вот! — рассмеялась вожатая.— Подвох, да еще какой! Когда мальчик задал этот вопрос, ему вначале ответили то же са

мое — из девяти. А он ребятам: «Братцы, тут арифметика совсем иная. Сосчитать точно может лишь тот, кто прочтет...» И он назвал ряд книг о дикорастущих травах, а затем разъяснил условия игры: «Срок на поиски ответа три дня. Победит тот, кто самым первым даст правильный ответ. При этом победитель, кроме звания «Лучший Берендей», получает неоспоримое право сам задать отряду вопрос, какой ему вздумается, но только интересный, умный и обязательно из области своих знаний о природе. Если же ему никто из отряда правильно не ответит, он, оставаясь лучшим Берендеем, имеет право диктовать свою волю, то есть задать новый вопрос. И так до тех пор, пока наконец-то не окажется побежденным. Принимаете такие условия?» Ребята приняли охотно. Их в этой игре больше всего подкупило то, что каждый из них, став лучшим Берендеем, может целому отряду «диктовать свою волю», выражая ее в вопросе, ответ на который известен лишь тебе одному. Вот тут-то и кроется главное, чем хороша эта игра. Ведь чтобы добиться права задать отряду такой вопрос, надо сперва стать победителем, а для этого требуется очень много знать, а чтобы знать столько, необходимо постоянно читать, наблюдать... Не меньше, а, пожалуй, даже и больше нужно знаний и для придумывания своего вопроса, которым ты хочешь озадачить целый коллектив сверстников. В общем, игра не только интересная и захватывающая, но и весьма полезная. Приняв ее условия, отряд устремился в библиотеку, благо в ней у нас есть что почитать не только о травах, но и о других растениях, а также о животном мире и вообще о природе. И вот, не прошло и полутора дней, как уже трое ребят подошли к мальчику и сказали: «Отвар был из одной травы — лабазника, а разные там «белоголовники», «жабьи конопельки» да «медовники» — это всего лишь народные названия лабазника». Ответ оказался правильным. Но мальчик вдруг уперся: «Победа не засчитывается, потому что вас трое, а по условиям игры победитель может быть только в единственном числе». Разгорелся сыр-бор, и игра наверняка бы заглохла в самом ее начале, если бы не вмешались взрослые посредники, которые «узаконили» ее правила, а затем повернули дело так, что ребята стали приобретать знания о природе не только лишь ради ответа да вопроса в их игре, но также и для пополнения общего багажа знаний, для расширения своего экологического кругозора, а потом вообще увлеклись природоведением, да так крепко, как никогда еще прежде не увлекались. Ну а где увлеченность, там и дело с его результатами, как видимыми, так и невидимыми. Но об этом вам лучше послушать того мальчика, что предложил ребятам игру, которой, кстати, нынче в лагере «заболели» (Зчень многие. Он вам и расскажет и покажет все, что надо. А звать его Андрейкой Камаевым, он ученик

двадцать второй средней школы города Ижевска, внук колхозного пасечника и при-родолюб, а какой — сами узнаете. Сходите с ним в лес.

Андрейка оказался русоволосым крепышом. Во взгляде его умных глаз крылась далеко не детская проницательность. А вот нос был совсем мальчишеский: весь в веснушках и на самом кончике розовый — облупился. Однако это ничуть не помешало его хозяину, когда мы углубились в лес, заговорить со мной совершенно по-взрослому:

— Вы, я вижу, в лесу человек бывалый. Из чего я так заключил? Да из того хотя бы, что вы обошли стороной мухомор, даже не задели его. А ведь тот, кто лес плохо знает, обязательно бы его сшиб и к тому же палкой в крошки разнес: вот, мол, тебе, тварь ядовитая!.. Да, он ядовит, ну и что, губить его за это обязательно надо? Эх, люди-человечки, уничтожают, а того не ведают, что он им же самим нужен. Да, да! Ведь он для глаз радость — это раз. Им лоси, говорят, лечатся — два. А в тех местах, где он растет, я лично почти всегда нахожу подосиновики или белые грибы, он для грибников — «перст указующий», как говорит мой дедушка. Это три. И четыре: он нужен самой природе, иначе бы она его за ненадобностью давно уж извела. Ведь в природе все взаимосвязано, одно от другого зависит, одно в другом нуждается.

Вот. А еще я заключил, что вы лесной человек, по той причине, что хорошо понимаете, из чего в лесу палку нужно вырезать.— Андрейка кивнул на мой легкий посошок, который я только что смастерил из еловой сушины.— Ведь обычно те, кто в лесу бывает наскоком, палки делают, как правило, из живого деревца или зеленой толстой ветки. И делают это не по злобе, не по равнодушию к лесу, а по своему недоумию: одни считают, что деревце или зеленая ветка — это, мол, не лес, а так... кустики. Другие понимают, что это лес, но каждый думает: «Ничего, леса не убудет, если я срежу одно маленькое деревце, ведь я один, а деревьев миллионы». Рассуждают так, а про то, что людей-то, приходящих в лес, тоже миллионы, напрочь забывают. Ведь если каждый из приходящих срубит только по одному деревцу в день, то в сумме получится столько загубленного леса, что и подумать страшно. Эх, люди-человечки!..— Он вздохнул.

Я поинтересовался, откуда у Андрейки такая тонкая наблюдательность и такое глубокое понимание леса, сказав при этом:

— Ведь ты же, говорят, человек из города?

— А я враз и городской и деревенский,— ответил он. - Потому что рос в Люкшудье. Это деревня такая, где я и нынче бываю частенько. Там у меня дедушка Андрей Михайлович живет, пчеловодом работает. А кто-то