Юный Натуралист 1982-09, страница 13

Но дорога никуда не теряется: наоборот, за ближайшим поворотом она вбирает в себя еще несколько грибных стежек, раздается вширь и вскоре выводит из таежного плена на холмистое поле. А оттуда уже и речка виднеется, и стайка изб у крутого обрыва, и пылящий за околицей мотоцикл. Остра волнуют звуки и запахи жилья!

Каждая новая деревенька провожает меня мирным дымком вдогонку, кланяется колодезным журавлем, машет березовой веткой. И снова текут к горизонту холмистые, как застывшие волны, поля, колючие, хмурые леса, сырые овраги, пади, буреломы. На первый взгляд они как будто копия тех, что остались позади: все знакомо, все похоже, хотя я здесь впервые. Природе, как и людям, иногда свойственно повторяться.

Дорога, рожденная стойким братством пешеходных ступней. Сейчас я думаю о ней с нежностью и благодарностью, как о существе одушевленном. Здесь за каждым изгибом, за каждой обочиной дремлет человеческая история, за каждым кустом — стихотворение, сказка или легенда.

Вспоминается страдная грибная пора, которую я провел в глухой деревеньке Ряполо-во, на берегу живописной Мезы.

Старенькая крестьянка Анастасия Ивановна еще помнила те времена, когда с наступлением грибного сезона люди целыми деревнями снимались с места и тащились на свои заповедные грибные жилы. Навешивали на спины корзины, брали в руки палки или «щупы» и уходили в леса до глубокой осени. Весь сезон они жили в шалашах и выходи

ли из лесу только для того, чтобы сбыть свой товар лукавым купцам-перекупщикам. Столицей грибной торговли и грибоварения считался уездный костромской горрдок Су-диславль, откуда целые караваны телег со свежими, сушеными и солеными боровиками и груздями разъезжались во все концы Российского государства.

Великий русский поэт Н. А. Некрасов много раз приезжал в костромские леса, охотился со здешними крестьянами, среди которых у него было немало друзей. Доподлинно известно, что он любил наведываться в низовья Мезы, особенно в период половодья. Здесь, в деревне Шода, Некрасовым написаны многие стихотворения, в том числе знаменитое «Дед Мазай и зайцы».

Спустя столетие, уже в наше время, некрасовские места посетил другой певец русской природы — Михаил Михайлович Пришвин. Он жил здесь в разные времена года, соорудил себе теплую палатку, обзавелся резиновой лодкой, совершая путешествия по Мезе с ранней весны и до глубокой осени. Его наблюдения над жизнью деревьев, трав и животных впоследствии вылились в книгу «В краю дедушки Мазая». Особенно хорош рассказ Пришвина о старом леснике, который, находясь на охоте, стал случайным свидетелем лосиных игр. Он так увлекся открывшейся перед ним картиной, когда молодые лосята отважно пошли навстречу человеку, что совершенно забыл о висевшем за спиной ружье.

Лес расступается неохотно, щетинится и колется мохнатыми ветками, обрывается обманными мочажинами. В глубине зарослей вдруг трещит валежник.