Юный Натуралист 1982-11, страница 13

Человеку за восемьдесят, а он все деятелен и неутомим, полон энергии. Одет просто, в рубашке, подпоясанной ремнем. Седоголовый, густобровый. На одном столе —- бумаги, бумаги, кипы бумаг, на другом — чайник, чашка: тут работает, тут пьет и ест. «Чтобы как можно меньше отрываться от дела. Минимум времени на себя, максимум — для работы»,— объясняет хозяин.

Квартира — библиотека. Шкафы полнехоньки. Книги стоят в три ряда. Как уж пользуется ими, достает нужную, ведомо только ему. Но он знает — точно и вмиг, без затруднений, добудет и покажет любую. Пять тысяч томов, среди них много старых редких изданий.

Речь у него яркая, истинно народная, с самобытными словами и оборотами, способная доставить всякому ценителю родного языка подлинное наслаждение. Беседует — будто размышляет вслух, мысли — самые разные — не следуют одна за другой в каком-то строго намеченном порядке, по канонам логики и ораторского искусства, и тем не менее вы чувствуете, как выстраивается единый многогранный образ, смысл. Наверное, это дано немногим, и тем радостнее встреча с таким человеком. От него проникаешься сознанием, что земля может иметь значение не только биологическое, экономическое, экологическое, но и философское, социальное, нравственное... Им владеет идея нарастающего плодородия земли.

Беседа началась с вопроса.

Рябинии. Можем ли мы хозяйствовать на земле так, чтобы она наращивала свое богатство?

Мальцев. Частенько вспоминаю один случай. Со мной было. В двадцать восьмом году сберкассы объявили взносы под велосипеды. То есть вносишь деньги, пока не накопится определенная сумма, потом получаешь велосипед. Я года три или четыре вносил понемногу. Подошла очередь, в тридцать первом году получил велосипед. Я его раньше не видал, ездить не умел. Никто у нас не ездил! И вот как сяду, поеду, все заезжаю в ямку да падаю. Кто-то приехал из города, не помню уж кто: «Мальцев, вы неправильно ездите».— «А что?» — «Вы смотрите под колесо. А надо смотреть дальше, вперед, не будете падать-то...» И верно. Перестал падать. Вперед смотреть надо!

Я это к чему? Сельское хозяйство должно иметь не только тактику, но и стратегию.

Сейчас как обстоит дело: чем выше урожайность, тем больше истощается земля. А надо наоборот: чем выше урожай, тем плодороднее должна становиться почва. А для этого следует предвидеть, чем обернется для земли в будущем сегодняшнее «добро» в виде отвальной обработки почвы, минеральных удобрений, ядохимикатов.

1 1

Рябинин. Вы мне говорили, что ваша система безотвальной пахоты уже завоевала признание...

Мальцев. Да. Она стала обычной в Западной Сибири, Северном Казахстане, Поволжье. То есть там, где часто свирепствуют пыльные бури, эрозия, разрушающие плодородный слой...

Рябинин. Иными словами, она предусматривает охрану земли?

Мальцев. Безусловно!.. Сейчас всяко ее называют, безотвальную обработку^го. И почвоохранной называют, и полезащитной. Действительно она такая. Повышать урожаи надо так, чтобы не наносить ущерба окружающей природе.

Самый плодородный слой — на поверхности земли. Видимо, нужно подумать, чтобы в культуре земледелия он всегда оставался на своем месте. В самом деле, почему там, где не пахано, не жато, не сеяно, все покрыто ковром цветов,— богатейшей растительностью. Недаром говорим: разнотравье. А ведь природа не пользовалась сохой или плугом. Создала лес и луг без применения механических орудий и нам отдала. Мы располагаем удобрениями, могучей техникой, но если с природой не считаемся, то и не добираем урожай. Разве не так? Так!

Я считаю, что в основе всей охраны природы должна лежать продуманная безотвальная почвозащитная обработка полей. И, конечно, совершенствовать ее постоянно надо, строго согласуясь с конкретными местными условиями.

Рябинин. Хлеба с каждым годом надо все больше и больше. А пашни становится все меньше. Может ли та земля, которая кормила наших предков, кормить нас и наших потомков? Как сделать, чтобы плодородие накапливалось?

Мальцев. Закона убывающего плодородия почвы не должно быть. Он противоречит практике жизни. Натуральной жизни. Забросьте пахотные земли — и будет... Что? Целина, дернина. Корни в верхнем горизонте — как войлок; они находят много себе питания, тут аэробные бактерии, тепла больше, воздуха больше. Деревянный кол где сламывается? В этом же горизонте, здесь идет интенсивный процесс гниения. Процесс созидания и разрушения. Направить его в нужную сторону! Вот наша задача. Почва — это сложнейшая лаборатория!

Еще в сорок третьем году, в разгар войны, когда вопрос с хлебом стоял особенно остро, а работать в колхозе было почти некому — оставались старики, бабы да ребята, посеял я пшеницу без пахоты, лишь с поверхностной, мелкой обработкой почвы дисковыми лущильниками.

Рябинин. Рисковали, конечно?

Мальцев. Да как сказать. Мысль, что надо работать по-другому, уже вызревала, а с ней уродился и хороший урожай — лучше, чем