Юный Натуралист 1983-03, страница 27

26

мающую площадь менее 20 гектаров, великовата. А поэтому вопрос, как они все там уживаются, нам давно не давал покоя.

В то памятное утро к острову я приплыл на рассвете. Выбрав место, с которого хорошо просматривалась вся его юго-западная часть, прилегающие к нему мелководные заливы и грачиные гнезда, затолкнув лодку в наполовину затопленный ивовый куст, замаскировался. Небольшой туман медленно плыл над водой, затрудняя наблюдение. Но по мере посветления он редел и местами вовсе рассеивался. Близ острова кипела жизнь. Осиротевшие селезни то, шваркая, вызывали подруг, то, не поделив чего-то, дрались, а потом поднимались на крыло и делали облет острова, как дозорные. Предрассветные тени почти рассеялись. На мысу острова, метрах в пятидесяти от меня, показалась лисица. Она медленно приближалась к воде, высоко подняв голову, втягивая запахи «моря», а может быть, измеряя расстояние до ближайшей большой земли. Потом так же медленно вернулась на остров.

В воздухе опять послышался свист крыльев и характерное шварканье крякового селезня. И вдруг вижу, метрах в тридцати от меня молча летит кряковая утка в направлении грачиной колонии. Она так искусно пряталась в клубах редеющего тумана и так низко шла над водой, что пролетавшие поблизости селезни не заметили ее. «Ишь, хитрюга, как маскируется!» — подумал я и продолжал внимательно следить за ее полетом. А «хитрюга» перед островом круто взяла вверх и, выйдя на уровень грачиных гнезд, с ходу села в одно из них, как в яму провалилась. Попытки обнаружить ее в гнезде даже с помощью мощного бинокля так и не увенчалйсь успехом. Прошло несколько минут, и вновь обнаружил летящую в том же направлении утку. Она так же низко летела над водою, так же перед островом круто поднялась на уровень грачиных гнезд, так же решительно села в одно из них и так же бесследно исчезла из поля зрения.

Рассвело. Движение водоплавающих над водоемом снизилось, и только чирки-тре-скунки с характерным скырканьем преследовали одинокую уточку. Позднее и чирки затихли. Возвращаясь на базу, я рассуждал так: если две утки сели в грачиные гнезда, по-видимому на яйца, то надо полагать, что в старых грачиных гнездах могут гнездиться и другие утки. И тогда было решено установить круглосуточное наблюдение за грачиными гнездами.

В полдень мы высадились на остров Шалимове, метрах в тридцати от грачиных гнезд, в густой крапиве устроили шалаш и приступили к круглосуточным наблюдениям.

В дневные часы дежурили по очереди егеря, а в поздние вечерние, ночные и утренние присоединялся к ним и я. Смену предпола

гали менять два раза в сутки: в 7 часов вечера и в 8 часов утра. Наступили сумерки, но в покинутых грачами гнездах все было спокойно. И наконец, когда почти стемнело, из грачиного гнезда, как тень, выскользнула утка. Вскоре вторая, третья. И все они слетали преимущественно с нижних грачиных гнезд. До наступления полной темноты с грачиной колонии слетело 11 кряковых уток. Возвращались с жировки они в разные сроки, но, как правило, еще ночью и только немногие — ранним утром. Во вторую ночь наблюдений мы обнаружили еще одно гнездо кряковой утки, устроенное в дупле старой ветлы, растущей в семи метрах от нашего шалаша.

Дупло находилось на высоте около четырех метров от земли, в месте расщепа. Когда-то дерево росло в два ствола. Один из них ветром был надломлен, и в расщепе образовался вход в дупло. Около этой ветлы мы проходили много раз, видели и дупло, но не могли предполагать, что в нем сидит на яйцах кряковая утка. А обнаружили ее при таких обстоятельствах.

Глубокие сумерки вторых суток наблюдений. Наше внимание обращено к грачиным гнездам. Совершенно непроизвольно поворачиваю голову в сторону ветлы и вдруг вижу, как из дупла, словно тень, выскользнула утка. Вернулась она часа через полтора. Следующую ночь один из нас уже постоянно следил за дуплом. В глубокие сумерки она опять выпорхнула на жировку. И тут любопытство взяло верх. На третьи сутки решили проверить дупло.

Дождавшись, когда кряква (теперь мы знали точно, что это была кряква) улетит на жировку, я быстро влез на ветлу и, посветив фонариком, обнаружил ухоженное утиное гнездо с мягкой пуховой подстилкой, а в нем семь крупных яиц. Потушил фонарик и положил руку на кладку: она была еще теплая.

Вдруг над головой зашумели утиные крылья. Птица чуть не врезалась в мою голову. Но заметив у своего гнезда непрошеного гостя, утка резко отвернула в сторону и исчезла в темноте. Я быстро спустился на землю и спрятался в шалаше. Ждать пришлось более часа. Наконец у дупла промелькнула тень утки. Она, видимо, проверяла, ушел ли непрошеный гость, но в дупло не вошла. Через несколько минут она вновь появилась у дупла и, чуть притормозив у входа, нырнула в него. Пробыла в дупле менее минуты, а потом выпорхнула и исчезла в темноте. В ту ночь она прилетала к гнезду шесть раз, примерно через восемь-десять минут, заходила в дупло на несколько секунд и опять улетала все в том же направлении.

Начало светать, и утка больше не прилетела. Не прилетела она к гнезду и на следующий день и в следующую ночь. Убедив