Юный Натуралист 1983-05, страница 46

44

против, в подвале которого оборонялись наши, полностью разрушен. По соседней улице в сторону Волги идут вражеские танки и тягачи с пушками. Лобанчиков докладывал торопливо, но с достоинством. Рад был, что выполняет серьезное задание.

Грибков молча, с отчаянным упорством попытался пролезть вслед за Лобанчиковым, но у него, конечно, ничего не вышло: он был крупнее. К тому же мешала раненая рука. Отчаявшись, произнес безнадежно:

— Все, пропали!

— Подожди, не шуми! — сердито оборвал его сержант. И тихо Лобанчикову: — Где штаб батальона размещался, знаешь? Сползай, да тихо. Нам без тебя...

Лобанчиков долго не возвращался. Бойцы решили, что по неопытности он попал к врагу. Рушилась последняя надежда на спасение. А на улице снова послышались приглушенные немецкие голоса.

Сержант приподнялся на локтях. И вдруг вскочил. В амбразуре послышался шепот Ло-банчикова:

— Штаб батальона разрушен. Ротные подвалы тоже.— И почти без паузы: — А со мной Трезор!

Трезор — крупная черная дворняжка — прижился в минометной батарее. Но когда полк стоял в резерве в лесу, собака, любимица солдат, заглядывала и в те землянки, где ее подкармливали.

— Трезор? — оживился сержант. Потом сказал уныло: — А что он нам даст?

— Как что? — захлебываясь от радостного возбуждения, возразил боец.— Напишите записку. Своим отправим. Может, помогут.

— Попытаться можно,— согласился сержант.— Только попробуй напиши ее впотьмах!

Вдвоем с Грибковым кресалом (один держит, другой бьет) зажгли фитиль и при тлеющем огоньке сочинили записку. Грибков вдруг усомнился:

— А если Трезор у фашистов живет? Дворнягу кто кормит, тот и хозяин.

— Не думаю,— возразил Земцов.

Отпустив собаку с запиской в ошейнике, Лобанчиков попытался влезть в подвал, но сил не хватило. От голода и жажды все четверо совсем ослабли. С разрешения сержанта он затаился на день под развалинами.

...Мучительно длинными показались остаток ночи и следующий день. Жажда и голод притупились, уступив место отупляющей слабости. Бойцы лежали под шинелями в полузабытьи. Наконец сражение стало затихать, значит, наступал вечер. Лобанчиков подполз к друзьям:

— Ну как, все живы? Я закоченел от холода. Пойду Трезора караулить.

И опять ждать пришлось долго. Над городом висело густое черное небо. Воздух был крепко настоян смрадом пожаров, что багровыми языками полыхали по всему городу. Из-за Волги по низкому небу шарили десятки

прожекторов. Там кипели жестокие воздушные бои. А собаки все не было. Может, фашисты подстрелили? Но вот в темноте мелькнула тень.

— Трезор, ко мне! — захлебываясь от радости, позвал собаку боец и вдруг заметил у нее на спине какие-то предметы. Это были две надежно притороченные противогазные сумки. Бормоча ласковые слова, боец отрезал лямки. В сумках оказались две фляги с водой, две банки консервов, две пачки галет, две гранаты-«лимонки» и четыре обоймы патронов.

Поужинав, бойцы повеселели. Вдруг сержант сказал Лобанчикову:

— Не отпускай собаку, слышишь? — Нагнулся к Спирину, приказал бодро: — Хватит валяться! Пробиваться к своим будем!

Вместе с Грибковым в кромешной темноте, то и дело примериваясь, пристроили сумку с гранатами к двери, а сами встали за бетонный столб. Взрыв прогремел оглушительно и мощно, резанув по ушам. Казалось, будто взорвался воздух в подвале. Земцов лопаткой разворотил колючие отщепки дверной филенки. Помогая друг другу, мы вылезли между обрушенными лестничными маршами на улицу, вздохнули полной грудью, точно заново рожденные. Подошел Лобанчиков. Собака, привязанная за обмотку, послушно следовала рядом. Сержант приказал, задыхаясь от волнения и от пьянящего свежего воздуха:

— Лобанчиков, вперед, за собакой!

Зорко всматриваясь в темноту, стараясь избегать освещенных мест, гуськом следовали за собакой. Дорога была ей хорошо знакома. Она обходила артиллерийские и минометные позиции и подвалы, в которых ночевали фашисты, настораживалась, первая обнаруживая проходивших недалеко патрулей.

Миновав сквер с поломанными деревьями, бойцы вдруг замерли, услышав из темноты приглушенный и такой желанный окрик:

— Стой, пропуск!

Пока начальник караула уточнял у сержанта, кто они такие, Грибков, обняв собаку здоровой рукой, прочувствованно произнес:

— Спасибо тебе, Трезор! Выручил нас, дружище!

В. НИКИФОРОВ

МОЛОДЦЫ!

Войска готовились взять последний водный рубеж перед броском к Берлину. Расположились в хвойном лесу у реки Ниса, и так плотно, что на каждом квадратном метре земли стояло орудие: миномет или пушка. Пушек было столько, что колеса их касались друг друга. Много танков. Технику тщательно замаскировали. Да и люди не показывались. Даже небольшие полянки, пока не наступит час атаки, воспрещено было переходить.

Рано утром началась артподготовка. Пушки