Юный Натуралист 1984-06, страница 46
44 ка. Но Пыж сейчас пассажир. Я снова зачеркнул «вахтенный» и написал: «бортовой». Пусть уж будет «бортовым», раз он на борту моей раскладной лодочки! Журнал хотелось начать какой-нибудь красивой фразой. Ну, например, вроде такой: «Свежий бриз наполнил белые паруса, и гордый барк направился в океан навстречу бурям и приключениям...» Но ни бриза, ни барка не было. И не океанские просторы лежали передо мной, а узкий коридор тростников, между которыми тихо струился Битюг. Стоял по-летнему жаркий полдень. Блестели на солнце лопушки кувшинок, из воды торчали зеленые ножи сочного рогоза. Сухо шуршали крылья стрекоз. Я отложил журнал. Фраза, которая могла бы открыть записи, никак не приходила мне в голову... Течение легонько несет мою лодочку. Наша водная дорога становится то широкой, как автострада, то сужается, как глухой проселок. Берега сдвигаются и заглядывают в лодку. Буйными травами, пышными цветами украсил их Битюг. Высоченные, в руку толщиной дудки перевиты хмелем и вьюнком. Издалека видна в зеленой осоке вишнево-красная плакун-тра-ва, яркая и жизнерадостная, совсем непохожая на кислую плаксу. Свесились, любуясь своим отражением, сиреневые астры. Цветет растение с суровым названием окопник. Словно соревнуясь меж собой, берега выставляют напоказ свою красоту. Я так и сделал: разделил журнал пополам и стал записывать цветы — какой из берегов наряднее? — Скабиоза! Татарник! — это на правом. — Мята! А за нею — горец! — на левом. — Тут — вероника! Там — незабудки! А это что такое? Между высоченных палок, усеянных желтыми цветами, гуляют две пятнистые черно-белые коровы. Я остановился, выбрался на берег. Растение значительно выше моего роста, метра три. Или два с половиной. Палка без листьев, густо облепленная цветами. Только у самой земли, как на блюде, лежат несколько крупных пушистых листьев, похожих на округлые уши. Я поглядел на коров, на листья-уши и вспомнил, как называется это странное растение — коровяк, или медвежье ухо. Но есть и третье название: царский скипетр. Мне оно больше нравится — очень уж величественно возвышается коровяк на выбитом коровами лугу. Страницы бортового журнала стали вроде гербария. Только тут не сами растения, а их названия. Жаль, не хватает моих познаний в ботанике, чтобы каждое узнать «в лицо»... А Пыж коллекционирует запахи. Близкие берега пахнут притаившимися зверями и птицами. Вот дохнуло чем-то незнакомым — может, это черепаха, пригревшаяся на солнце? Тоненькая, обрывающаяся, будто пунктирная, ниточка тянется от маленькой птички-камышовки, перепархивающей в тростнике. Иногда Пыж поскуливает и нетерпеливо топчется. Наверное, почуял толстый запах кабана, который сидит в теплой тине и смотрит сквозь камыши на проплывающую лодочку с остроухой лайкой на носу. После светлых лугов речка прячется в лесу. Тенистые липы, ольха и клены нависают над водой. Мы плывем под их сводом как в туннеле. ВОДЯНОЙ ПАСТУШОК Порой кто-то окрикивает нас из камышей, будто спрашивает требовательно и отрывисто: кто? Откуда? В просветы зарослей видно, как быстро бежит рыжевато-черная птица — водяной пастушок. Кого пасет он в камышовых чащах? Не водомерок ли? Водомерки целыми стадами отстаиваются где-нибудь в затишке. Увидят надвигающийся нос лодки и разбегаются по воде врассыпную. У водомерки на ногах широкие лопаточки-водоступы. Бежит она в них по воде, как по полу,— не проваливается. Бежит толчками, будто вымеряет речку четвертями. Толчок — четверть. Два — еще четверть. Перемерила Битюг и встала под бережком, чтобы течением не сносило. Водяной пастушок тоже не везде проваливается на воде. Росту он невеликого, с цыпленка, а ноги будто от цапли приставлены — голенастые и длиннопалые. В самый раз такими ногами по водорослям бегать. Вот пастушок и бегает. Как посуху. Добежит до края камышей, а дальше стоп: чистая вода. Омуток, ни единой травки. Надо лететь. А летун он совсем неважный. Не столько летит, сколько бежит, крыльями лишь помогает, да с таким плеском и шлепом, будто кто в ладоши хлопает. Одолел чистую воду, сунулся в камыши и исчез, как иголка в стогу сена. Не ищите теперь пастушка. Вряд ли на глаза покажется. Большой мастер в траве прятаться. Теперь до новой встречи с другим пастушком. ЗИМОРОДКИ Самые усердные рыбаки на Битюге — зимородки. Часами сидит зимородок над речкой и смотрит в воду. Ждет. Увидит рыбку и камнем в воду. И почти всегда вылетает с уловом. Для такой рыбалки, конечно, нужна прозрачная вода. Поэтому живут зимородки только на чистых речках. Ростом зимородок поменьше воробья, но разодет, как франт: голова и крылья зеленые, спина голубая, манишка красноватая, а щеки желтые с черной каемочкой. Далеко его видно, когда он быстро летит над самой водой, будто яркий изумрудный фонарик. Я знал, что зимородки роют в берегах глу |
