Юный Натуралист 1984-08, страница 32

30

травинкой — материалом для гнезда. Слетки их, оставив гнезда, держатся также в высоких кронах. Требуя у родителей пищу, птенцы пищат. Сойдя с гнезд, пищат они особенно сильно — отчасти чтобы не растерять друг друга в лесу, с другой стороны, чтобы родители знали, кто именно из рассредоточенных среди веток молодых голоден более других. Крики наших корольков, вышедших из гнезда, далеко разносились по округе. Родной отец не мог, очевидно, оставить их без внимания.

Мы расстались с корольком-отцом в начале нашего рассказа, а потому внезапная встреча с ним у гнезда застала меня врасплох. Услышав внизу голоса соплеменников, королек стремительно слетел на ветку кустика и здесь зыстыл в задумчивом и настороженном оцепенении. Ситуация такого рода природой не предусмотрена. Еще ранней весной или в конце зимы (корольки зимуют в наших лесах) самцы поделили лес на персональные участки, чтобы позднее, когда на первый план выступят семейные заботы, как можно реже возникали между птицами-соседями территориальные недоразумения. Любое нарушение границ владелец участка строго пресекает. Но гневу нашего королька не суждено было излиться: соперник отсутствовал, не оказалось поблизости и долгожданной партнерши — вместо них обнаружил королек небольшую компанию молоденьких корольков, которых опекала птичка чужого вида. Именно это обстоятельство привело нашего самца в еще большее замешательство. Впрочем, очередная порция пищи, принесенная крапивником-ма-мой, вывела королька-отца из состояния задумчивости. Он решительно улетел.

Потом я вновь услышал его голос. Песня, однако, звучала сдержанно. Минут через десять он появился с небольшим пучком мелких зеленых гусеничек и после того, как мама-крапивник скрылась с глаз, слетел к королькам. Очень робко вложил он гусениц в рот птенцу, замер рядом с ним на долю секунды, затем отлетел на ближнюю ветку, почистил клюв и отряхнулся. Жизнь птички наполнилась вновь конкретным содержанием. Сироты нашли родного отца.

Королек регулярно теперь кормил птенцов. Слетая к ним, сталкивался иногда нос к носу с крапивником-мамой, проявляя при таких встречах исключительную сдержанность в поведении, признав как бы безусловное право ее на первоочередность в кормлении. Да и молодые корольки отдавали пока что при приеме пищи предпочтение матери-кормили-це. Она все-таки являлась для них той первой взрослой птицей, с которой познакомились птенцы, когда прозрели.

Крапивник-мама, со своей стороны, получив в лице королька добровольного помощника в многотрудных заботах о потомстве, ничуть не изменила приемным детям в любви и привязанности. Возникая словно из-под земли из-за корней с пауком в клюве, жуком-щелку

ном или другой добычей, в тот момент, когда возле корольков находился отец, кормилица выражала порой нетерпение, с независимым видом крутила вертикально вздернутым хвостиком, но задерживалась как бы невзначай в стороне, вела себя, одним словом, тактично либо спешила к гнезду, к родным птенцам. Даже крапивник-папа, два-три раза встретившись накоротке со взрослым корольком, не выказал в явной форме враждебных действий.

Вскоре, после того как юные корольки обрели родного отца, я решил объединить с ними тех птенцов, что жили на иждивении пеночек. Нашел я их неподалеку от гнезда в густой поросли молодых елочек. Пеночки-родители четко поделили обязанности: отец опекал главным образом корольков, а мать — своих птенцов, которые по-прежнему сидели в гнезде. Забрав подкидышей, я избавил семейство от лишних хлопот.

К вечеру (шел все тот же девятый день пребывания корольков в роли подкидышей) мне предстояло позаботиться о том, чтобы мои подопечные благополучно провели ночь. Срезав ту самую ветку, в которой было свито родное гнездо корольков, благо что дерево находилось рядом, я расширил нишу для ночлега. Сооружение поместил в крону ели, где жили корольки нынче, и собрал птенцов. Взрослые птицы быстро нашли их в новом убежище.

Корольки достигли уже того возраста, когда им полагалось спать, как взрослым птицам — сидя на лапках, но сбившись на ночь в тесную кучку (так, кстати, ночуют стайки их в зимнее время, сберегая тепло).

Ночь прошла без происшествий. Птенцы превратились в слетков, тяга к перемене мест окончательно овладела ими, к тому же как-то сразу вышли днем из гнезда маленькие крапивники. Не случайно и очень метко окрестил народ крапивника подкоренником. Ловко лазая и прячась в переплетениях корней и комков земли, выводок остался в еловом выво-ротне. Королек-отец никак не отреагировал на это событие.

Пути сводных выводков — крапивников и корольков — разошлись. Птенцы не нуждались друг в друге. Чуть позже днем корольки перебрались из кроны поваленного дерева на нижние ветки ближней к ним старой ели. Мама-крапивник и здесь не оставила их без внимания.

В течение многих последующих дней слышал я голоса своих бывших подопечных в высоких кронах. Птенцы уверенно летали в сопровождении отца. Связь их с семьей крапивников прервалась.

Так закончилась история, участником которой довелось мне когда-то стать. А на память о тех днях остались фотографии.

Н. НЕМНОНОВ