Юный Натуралист 1984-11, страница 18

не обращая на них внимания, подошел к трапу и внимательно всматривается в проем. Оттуда доносится стук мотора радиостанции, где несут дежурство А. Макаров и М. Каминский. Вдруг из люка появляются ноги, обутые в собачьи унты, и, ощупывая обледенелые ступени, медленно спускаются, пока не касаются головы медведя, тот отскакивает к хвосту самолета. Еще с большей скоростью исчезают и ноги человека. Через минуту из самолета выскакивает М. Каминский с карабином в руках и целится в медведя. Босиком, не чувствуя обжигающего холода, молча слежу за событиями.

Черевичный бросается к Каминскому с.криком: «Не стреляй! Это наш гость! Он опровергает гипотезу о Полюсе безжизненности».

«Не гость, а полноправный хозяин Полюса недоступности!» — добавляю я и тут же мчусь в палатку, чтобы надеть унты.

Когда через пару минут я выскочил из палатки, медведь медленно, с чувством собственного достоинства уходил в торосы. Огромный, в белоснежной шкуре, он совсем не походил на голодного зверя. Завязался спор. Ученые настаивали на том, чтобы убить его и по содержанию желудка узнать, чем он питается...

«Вы что, варвары? Это же наш гость, сам хозяин Арктики пришел! Видите, какой он упитанный, значит, здесь достаточно харча!» Короткая речь Черевичного быстро убедила науку. Решили тщательно наблюдать за поведением «гостя-хозяина», ведь факт его появления больше чем за тысячу километров от материка был самым убедительным опровержением гипотезы о Полюсе безжизненности.

Работа продолжалась. Погода стояла отличная. С глубин океана батометры приносили все новые и новые данные, подтверждающие, что в холодной бездне жизнь бьет ключом и что простейшие обитатели океана дают жизнь более совершенным животным. В горизонте от трехсот до шестисот метров мы обнаружи

ли воду с положительной температурой. Если в верхних слоях она доходила до минус 1,7 градуса, то там равнялась плюс 0,3 градуса. Это были явные следы теплого течения Гольфстрим. Покидая Атлантику, он уходит в глубины Ледовитого океана и как гигантская теплоцентраль пронизывает полярные воды. Не потому ли, задавали мы вопрос ученым, во льдах океана значительно теплее, чем в северной части Азии?

За время жизни на льдине медведь настолько привык к нам, что стал как бы одиннадцатым членом экспедиции. Он не проявлял никакой агрессивности, с большим любопытством прогуливался по всему лагерю, принимал из наших рук мороженую рыбу, куски колбасы. Особенно ему нравилось сгущенное молоко. И если первые банки мы ему вскрывали, то вскоре он ловко научился открывать их сам: лапой прижимал банку ко льду, а нижним клыком вспарывал ее, после чего, довольно урча, вылизывал банку до блеска. Он подолгу копался в отбросах, подходил к флажкам, с интересом всматривался, как треплет их ветер, и никогда не опаздывал к обеду, благовоспитанно и терпеливо поджидая, когда и ему что-либо подбросят.

Единственное, что он невзлюбил и боялся, так это высокую металлическую радиомачту, которую при первом знакомстве неосмотрительно лизнул языком при тридцатисемиградусном морозе. Оставив на мачте добрый кусок кожи, он с ревом удрал в торосы и вернулся только к обеду, осторожно, с опаской обходя своего обидчика. А когда мы запускали моторы для прогрева, чтобы в случае подвижки льдов быстро уйти от опасности, медведь нехотя удалялся в торосы и, забравшись на самый высокий из них, внимательно следил за лагерем.

На четвертый день погода резко испортилась. Изменив направление, ветер перешел в шторм. Небо затянулось низкой облачностью, мелкие, как песок, кристаллы снега потекли по льдине. С севера глухо доносились раскаты, похожие на фронтовую канонаду. Там началась передвижка льдов.

Из предосторожности мы тщательно осмотрели нашу льдину — не появились ли на ней трещины? Примерно в километре от лагеря между торосами мы неожиданно увидели тонкую цепочку следов песца. След был свежий.

— Ишь куда забрался! — с восхищением вырвалось у Каминского.— До земли-то целый океан! Чем же он здесь жив?

— А ты что, забыл про нашего медведя, которого погладил по головке?

— Нет, такого долго не забудешь. Но при чем здесь медведь?

— Миша, а ты помнишь, во время папанин-ской вахты на Земле Франца-Иосифа мы часто наблюдали такое содружество? У медведя не такое острое зрение, как у песца. Тот, обнару