Юный Натуралист 1984-12, страница 11
ным буревалам и качающимся, обманным мхам, сменил двух проводников. Но то, что открылось его глазам, целиком оправдывало и риск и опасности. Медно-ствольными колоннами, как исполинские свечи, стояли в сумрачном лесу мачтовые сосны. Где-то высоко-высоко ветер играл их вершинами, а внизу расстилался сухой ягель, и было так тихо, что слышалось собственное дыхание. Верно говорили люди: здесь стяга не вырубишь, срубленное дерево прислонится к другому, но не упадет... Славно потрудилась Берендеева чаща в годы Великой Отечественной войны. Она поставляла фронту ценные породы дерева, которые шли в авиацию и на флот. Жив заповедный лес и поныне, рубить его без особого важного дела строго запрещается. В своем неопубликованном дневнике М. М. Пришвин отмечал, что пока добирались в чащу, он и его спутники не раз наблюдали, как кормятся на пролете пугливые серые гуси и утки-гоголи, как стада диких оленей переплывают утреннюю реку, как сонные медведи выходят из своих берлог, чтобы на мир посмотреть и себя показать. А однажды, возле охотничьей избушки, они увидели несколько десятков рябчиков, рассевшихся на березовых ветках. Франты северных глухоманей с удивлением рассматривали уставших путников. Вообще рябчик в здешних местах удостоился особой чести: его изображение было помещено в нижней части герба уездного города Пинеги. Геральдика — наука тонкая, во многом противоречивая, уходящая корнями в глубь столетий. Но в данном случае все ясно с первого взгляда: чем занимались исстари люди, то и отразили в своем символическом знаке. А именно то, что здесь на протяжении веков водилась (и сейчас водится) «наилучшая, отменной величины сего рода и прочая дичина», которая являлась главной отраслью в экономике глухого северного края. И еще, хотя геральдика об этом умалчивает, Пинежье славилось своими медведями. Визиты медведей к селениям Верхней Пинеги часты и теперь. В тех местах, где пашни прилегают к лесу, топтыгины причиняют земледелию большой вред. Всей семьей они забираются в овес или ячмень и иногда вытаптывают посевы. Наибольшее опустошение про- 9 изводят медвежата, которые бегают по овсу, играют и катаются в нем. Недавно в лесах средней и нижней Пинеги появились стада северных оленей: по опросам егерей, их насчитывается сейчас несколько тысяч голов. Пусть медленно, но все же восстанавливается беличье поголовье. Прекрасно освоились в верховьях речек, впадающих в Пинегу, семейства бобров, завезенных сюда из центральных областей России. Сейчас главный хозяин в пинежских лесах — леспромхоз. Мощные тракторы и лесовозы с каждым годом забираются все глубже в девственные массивы, в царство нехоженых троп и непуганых птиц, а грохот машин и людские голоса, как известно, не самый приятный аккомпанемент для лесных обитателей. И все же дичь и зверь не переводятся. Работники лесных и охотничьих хозяйств стараются поддерживать и разумно регулировать звериное поголовье. В самое голодное время — в конце осени и начале зимы — егеря рубят осинник, заготавливают веники и подсоленное сено — любимое лакомство лосей и зайцев. Для боровой дичи высевают овес. Течет река Пинега. Шумят по ее берегам вековые деревья, россыпью маленьких солнц качаются на ветру желтые «болтушки» — купальницы, розы северных широт. Нежно пьянят голову запахи лишайников, сочных молодых трав, прошлогодней перебродившей хвои. Вот река кружится змейкой вокруг деревень, петляет, крутит водоворотами, вот сжимается в белых и красных утесах, бросается вскачь как угорелая, а то замедляет течение, и тогда на пути вырастают песчаные острова. Пинегу открывать нельзя. Пинега должна открыться сама. О. ЛАРИН Фото Ю. Карминского 2 «Юный натуралист» № 12 |
