Юный Натуралист 1985-03, страница 45

43

НЕРАЗУМНЫЕ

Валет бежал впереди. Когда на серый галечник опрокидывались валы, он прыгал навстречу и ловко выхватывал из пенных гребней мелкую рыбешку.

Наважка пришла к берегам пролива Лонга на неделю раньше срока. Днями задует южный ветер, отодвинет ледяные поля на север, и к мелководьям выйдут огромные косяки этой рыбы. За ними пожалует нагуливать жир голец. А чуть позже явятся белухи. Их стаи засверкают в пронизанной светом зелени волн бело-розовыми телами, засвистят-заревут и погонят наважку на прибрежные плесы, где ее сподручнее ловить. Спасаясь от белух, рыба выпрыгнет на берег, застелет гальку серебряными полотнами. Побежит из приморской тундры всякое зверье, загалдят птицы, даже дикий олень выйдет полакомиться. И я поспешил за добычей.

У гранитного кекура — столбообразной скалы — мой пес Валет остановился, внимательно исследовал его подножие и повернул влево, к пологому кочкастому склону. Я пошагал за ним. Среди кочек раздавался сердитый писк леммингов. По горбу перевала мы вышли к спуску. Впереди открылась долина речки Ом-ваам — Широкой. Валет весело запрыгал, но вдруг замер, подергал ушами и зарычал.

— Что там? — Я достал бинокль. В голубых пластах испарений поплыли фиолетовые горы, синие снежники. Ниже — розовый от цветущих зарослей иван-чая бугор, а на нем изба. Еще ниже речка, перевернутая лодка на берегу, озеро.

Озеро очертаниями напоминало очки: две круглые чаши рядом с неширокой протокой. В правой островок и цепочка кочек от него к берегу. И на последней кочке у кустов — гусь.

— Чего рычишь, это же птица,— сказал я.— А вон и подружка его на острове, детей высиживает. Соседи объявились.

Гусь стоял на кочке в боевой позе: крылья приподняты, голова откинута назад. Темно-серое тело отливает рыжинкой. Гуменник, да крупный. Кого он караулит? Кустарник зашевелился, и к воде напряженной походкой вышел песец. Валет снова зарычал.

Песец поджал задние лапы. Тогда гусь, увидев, что нападения не миновать, рванулся вперед. Песец прыгнул навстречу, но получил удар крылом в бок. Изогнувшись, он схватил крыло, но тут же получил клювом в нос.

— Кау-у! — отпустив крыло, закричал песец и затряс головой.

— Ггр-рав! — одобрительно гавкнул Валет.

— Так его, злодея! — поддержал я.

Песец юркнул в ивняки. Гусь, победно покрикивая «глак-гак!», закурсировал взад-вперед у берега. Песец не появлялся. Победитель стал поправлять разлохматившиеся перья. Затем раскинул крылья. Правое метнулось свободно, а левое, крутнувшись восьмеркой, чиркнуло по воде и сникло.

— Э, тут не до веселья,— сказал я.— Повредил злодей крылышко. Пойдем, Валетка, ближе, посмотрим.

Заметив нас, гусак, не задумываясь, бросился навстречу.

— Га-гла-гла-гак! — повис над озером отчаянный крик.,

— Чего ты распетушился? — сказал я,— Покажи крылышко. Э-э, вон и кровь. На таком не улетишь. Лечить надо. Тут без сетки не обойдешься.

Я принес сеть, перегородил протоку и потихоньку погнал туда гусака, спокойно приговаривая:

— Сейчас мы тебя вылечим, отец... Отец по-чукотски — ытлыгын. А мать — ытля. Вот вам и имена. Ытлыгын и Ытля.

Гусыня из-за поросли пушицы напряженно следила за мной.

— Не волнуйся,— Я прошел мимо.

Капроновые нити крепко ухватили Ытлыгы-

на за лапы. Он закричал, хотел распахнуть крылья, но я быстро спеленал его, положил на берег, ощупал суставы крыла. Валет обнюхал пленника и посмотрел вопросительно.

— Лечить будем. Так и есть, косточка лучевая надломлена. Ну, это дело поправимое.

Я вырезал из плавниковой ветви две палочки, надергал в кочках прошлогодних былинок. Через неделю крыло заживет, к тому времени былинки разотрутся в труху, лучины опадут. И не потребуется больного лишний раз ловить, волновать.

Я распеленал Ытлыгына и пустил на воду. Песец, сидевший недалеко, запрыгал и затявкал. Валет понюхал лежавшее на кочке ружье, поцарапал лапой приклад и посмотрел на песца, потом на меня.

— Э, брат, нет. Его время — зимой. А хулиганит он оттого, что молод и пары не нашел. Давай уберем тропку, чтобы не достал Ытлю.

Посрезав кочки у берега, мы поспешили домой.

Я распахнул дверь, затопил печь и принес воды из озера, лежавшего под бугром. Не первый год гнездившаяся на нем пара чаек встретила нас приветливо, покричала:

— Ха-ха-ха-ха!

Валет обежал кругом, понюхал берега, погавкал в ответ.

А вечером из-за реки послышались торжествующие крики. Я отложил инструменты и взял бинокль. Ытля кружила над озером, часто пикировала на гнездо, зависала над ним, вытягивала вниз шею, била крыльями и снова рвалась вверх, радостно крича. Ытлыгын плавал вокруг островка и тоже кричал.