Юный Натуралист 1985-03, страница 48

46

К сожалению, материнские уроки вскоре оказались прерванными. И вот что им помешало.

Как-то, когда солнце уже клонилось к закату, знакомой торной тропой пробиралась медведица вдоль русла реки к обычному месту, где лов бывал таким удачным. Между двумя близко растущими высокими и стройными чозе-ниями просвет оказался закрытым пучками невесть откуда взявшейся травы. Медведица раздвинула их головой и шагнула вперед. Что-то упало ей на плечи и сдавило шею. Она рванулась, но была отброшена назад. Послышался глухой хрип. Рядом скулил медвежонок. Медведица пришла в неистовство: полетели комья дерна, стебли травы, сорванная со стволов кора деревьев. Длинные когти искали врага. Но чем ожесточеннее становились рывки медведицы, тем сильнее стальная петля браконьера врезалась в ее горло. Наконец, полузадушенная и обессилевшая, она опрокинулась набок и, тяжело дыша, замерла. Глаза ее были закрыты. Медвежонок сидел поодаль и не приближался.

Еще не раз пробовала медведица освободиться, но все было тщетно. Стальной трос весь перекрутился, но порвать его не хватало сил, и жгучая боль вокруг шеи становилась все нестерпимее. Хорошо еще, что можно было дотянуться до воды. Однако лишь ночью обессиленная медведица сползла к реке и напилась.

Последующие два дня прошли в попытках обрести свободу. В промежутках медведица лежала, впадая в полузабытье.

На третьи сутки она перестала рваться, а сокрушая все кругом, заработала челюстями. Все чозении, насколько хватало туго натянутого троса, она изгрызла. Была повалена и та толстая чозения, где руки преступника-бра-коньера укрепили трос. Зубы зверя перегрызли ствол в пяти-шести сантиметрах выше троса, который глубоко врезался в дерево и держался, увы, крепко. Не помогли и зубы.

Медведица оставила попытки освободиться. Напившись, она подолгу лежала неподвижно. Впереди ее ожидала смерть от пули браконьера или голода. Однако человек не появлялся. Голодный медвежонок уже не раз принимался теребить мать, требуя внимания. Давно пора заняться рыбной ловлей, но ко всему безучастная медведица ни на что не реагировала. Тогда, недоуменно посматривая на нее, обычно такую внимательную и заботливую, медвежонок начал промышлять самостоятельно.

Место было мелководным, удобным для лова. Ему вскоре повезло. Вытащив рыбу на берег, он тут же принялся торопливо ее есть. Затем поймал еще одну. Третью он выволок на галечниковую косу, подергал, бросил и побежал было назад. Затем, будто что-то вспомнив, вернулся, схватил рыбу в зубы и принес ее голодной матери. С жадностью съела она рыбу и вопросительно посмотрела на кормильца. Он снова убежал на речку, где на мелководье не

больших проточек ему снова улыбнулась удача. К закату солнца впервые за несколько дней оба были сыты.

В течение последующих пяти дней медвежонок подолгу рыбачил и таскал рыбу матери. Наевшись, медведица снова обрела силы. Боль на шее несколько утихла и притупилась. Когда послеполуденная жара немного сморила кровопийц-комаров, медведи, смежив глаза, задремали.

Но вот вдали в лесу раздался какой-то посторонний звук. Медведица мгновенно встрепенулась. Задрав кверху морду, она ловила доносившиеся запахи и звуки. Медвежонок уже стоял на задних лапах и вертел головой. Неясный шорох, треск сучьев. Но ветер был от зверей, а враг приближался. Он перешел излучину реки, чтобы лучше рассмотреть место, где укрепил роковую петлю. Еще не видя человека, медведица пришла в ярость, когда в ноздри ударил ненавистный запах. От пережитой боли, страха она вся напряглась, буграми заходили под рыжеватой шкурой мышцы. Она отступила назад, а затем всей массой могучего тела рванулась вдоль вековой тропы, проделанной многими поколениями ее предков. С тонким треньканьем, как гитарная струна, лопнул трос. Страшная боль ожгла шею медведицы, ее шатнуло, и она ударилась о ствол, оставляя на нем клочья шерсти. Но тут же бросилась дальше прочь от этого проклятого места. Медвежонок мчался сзади, не отставая...

А. ОСТРОУМОВ

ПОЛОСАТЫЙ БАРОМЕТР

Беспощадно светило солнце. Воздух, насыщенный влагой, был неподвижен. Только речка, журчавшая и плескавшаяся вдоль таежной тропы, да монотонное жужжание насекомых, собиравших ежедневную дань с цветов, нарушали тишину леса.

Среди этой напряженной, сонной тишины вдруг раздалось цыканье, через некоторое время — еще. Казалось, кто-то хотел предупредить: жди, будь начеку! Внимательно оглядевшись, я увидел бурундука, сидевшего на кусте орешника и пристально следившего за мной своими блестящими темными глазами. Его шкурка на спине была как бы разрезана вдоль на отдельные полоски. Чередование светлых и темных линий помогало ему отлично маскироваться среди теней листвы. Почему же неподвижно сидел этот вечно суетящийся и что-то собирающий зверек? О чем он хотел меня предупредить?

Скоро все выяснилось. Воздух стал еще более влажным, как в парной, небо быстро затянулось тучами, и на меня обрушился ливень не хуже тропического. Вот о чем настойчиво пре