Юный Натуралист 1986-08, страница 22

каменный охотник

РАССКАЗ

Перед рассветом мальчику Расулу из дагестанского аула приснился сон: будто стоит он в сумрачном лесу, в котором не слышно ни звука, ни шепота листьев. Тихо... Неподвижная глухомань. И также

неслышно в темноте будто вспыхнули белые свечи. С необыкновенным, еле слышным шорохом распустились розетки светлых цветов.

Но не было в них влажной свежести,

23

а пахло почему-то железной окалиной, и привкус меди чувствовался на губах. Гибкие ветки коснулись шеи, вкрадчиво оплетая спину и грудь. Расул тронул жемчужные лепестки, и тотчас несколько ржавых шипов впились в протянутую ладонь. Мальчик вскрикнул... и проснулся.

Утро еще не наступало, но уже чувствовалось в звуках просыпающегося аула. Скрипели ворота, мычала и блеяла скотина, собираясь в стада. Но эти небольшие звуки только готовили горы к самому главному звуку подходящей зари.

И вот, топоча медью когтей по железу кровли, на край ее выбежал запевала-петух. Поднатужился, надулся упругим шаром, а потом и хватил во всю грудь гордый клич петушиного племени. «Ку-ка-ре-ку-у-у!» — пронеслось с перекатами по окрестным горам. И если можно было бы этот крик рассмотреть, то увидели бы потрясенные жители аула, как пересекла светлеющее небо золотисто-алая полоса. И тотчас, повинуясь крику, выкатилось из-за восточной горы оранжевое солнце.

Огромная тишина, надорванная петушиным криком, осторожно возвращалась на прежнее место. Аул окутывался ею, ежился складками троп и обрывов от утреннего холодка.

Расул вышел на галерею, простер руки, а потом поднял их, соединяя над головой: так делает орел, прежде чем упасть на добычу.

Горы скользили внизу пологими склонами, прошитыми серебром родников.

— Расу-у-ул!

Резкий голос Расуловой тетки быстро снизил орлиный полет. Горы, дрогнув, стали на прежнее место.

Куда же запропастился мальчишка?

— Расу-у-ул!

— Не кричи, мальчик не воробей, с балкона не упорхнет, добавь-ка лучше в фасоль луку и соли.

— Расул распустился,— пела зловредная тетка,— видел бы ты, как он обошелся с нашим козлом!

Остальные ее слова запутались в дядь-кином глухом бормотанье и выпутались совсем обмякшими и потерявшими прежнюю остроту.

— Успокойся,— урезонивал тетку медленный дядькин голос,— я разберусь с мальчишкой, и если потребуется, то даже и накажу.— Остальные его слова утону

ли в неизбежных в таких случаях теткиных рыданиях.

Расулу, в общем-то, жилось неплохо, но иногда на тетку накатывало необъяснимое плаксиво-сварливое настроение, и тогда, мальчик знал это по опыту, не стоило мозолить взрослым глаза.

Вот и теперь, чтобы избежать тягостной встречи, Расул соскользнул с балкона на крышу соседнего дома, расположенного на нижнем уступе, где надеялся в обществе петуха переждать неожиданную грозу.

А когда взрослые разошлись, он прежним путем вернулся на галерею, потом в комнату, запил остывший завтрак кипятком из термоса и побежал в школу.

Сколько на свете узоров? Наверное, столько же, сколько на свете песен. И у каждого племени характер узора свой.

Здесь, в Дагестане, на древней земле оружейников — зирехгеранов — характер узора неповторимо своеобразен. Серебряные цветы, подведенные чернью, сплетаются в прихотливый узор — драгоценный убор кинжала и шашки. Грозная красота клинков уступила ныне место кольцам, браслетам, пудреницам и кувшинам. Но по-прежнему помнят мастера все секреты древнего ремесла. Узоры затверживаются наизусть, каждый должен помнить их даже во сне.

Вот ветка — «тутта», вот заросли — «мархарай», вот так заполняют круг листьями и цветами, а так вот — квадрат. Острая лопаточка стального резца выхватывает из плоскости матового серебра углубление — подобие небольшой луны, так лунка за лункой расползается по серебру морозный узор. Часть из них останется белой, часть заполнит чернь — особый состав цвета воронова крыла.

Расул склонился над медным блюдом — первым в расписании числился урок труда, а по давней традиции этот урок в ауле отдавался местному ремеслу.

Детям нравилось резать непослушный металл. Одолевали только однообразные упражнения. Слов нет — прекрасно старинное серебро, но отчего-то серебро современное не вызывало таких же восторгов. Хотя сработано был* чисто и четко, пожалуй, чище, чем делалось и в старину.

Расул хочет понять, почему же современное мастерство раздражает, а простенькая птичка с ручки дедовского кув-