Юный Натуралист 1987-01, страница 42

ип/шмшкь

Тридцать с лишним лет назад, студентом первого курса отделения журналистики Белорусского государственного университета, Эдуард Корпачев принес несколько своих рассказов в альманах «Советская Отчизна». В ту пору в альманахе, выходившем в Минске на русском языке раз в два месяца и лишь впоследствии обретшем статус журнала «Неман», я заведовал отделом прозы. Один из рассказов, в котором драматизм необычной житейской ситуации сочетался с небезопасным для героев преодолением Днепра в мартовскую предледоходную распутицу, мы опубликовали. А в этом месяце писатель Эдуард Корпачев отмечает свое пятидесятилетие. Выходит, я

знаю Эдуарда Корпачева на протяжении почти всей его сознательной жизни.

В те далекие годы в кругу собеседников нашей редакции, по преимуществу молодых литераторов, часто оказывался и Эдуард Корпачев. Конечно же, ему в первую очередь хотелось услышать что-нибудь «по поводу»: только авторам и понять то нетерпение, с которым они ждут отклика на свое последнее произведение, лишь неделю назад доставленное в редакцию. Поэтому разговор «по поводу» зачастую продолжался на улицах Минска, когда мы вдвоем выходили из редакции.

Как потом, спустя многие годы, признавался Эдуард Корпачев, одна из таких наших бесед-прогулок оказалась для него определяющей в планелитературных притязаний. Разговор шел о том, как важно каждому литератору, прежде чем нащупать какую-то главную внутреннюю тему, выявить свои географические координаты родины и духовной прописки: дескать, я из таких-то мест, я там родился, жил, горевал, радовался. Подкрепляя эту мысль, я сослался на известного белорусского прозаика, певца трудов и забот железнодорожников, а вслух якобы продолжал размышлять: коль Эдуард Корпачев жил, подрастал в поэтичном городке на берегу Днепра и коль скоро в его рассказах стала то и дело маните голубой волной ширь гоголевского Днепра, то не сосредоточиться ли на локальной литературной задаче и не попытаться ли рассказать о белорусских речниках, не воспеть ли представителей столь романтической профессии?

Разумеется, это не было утилитарной установкой: родные днепровские берега, близкие сердцу молодого литератора, должны были глубже заинтересовать его, заставить лучше понять земляков, чей дом — на берегу Днепра, но кто всю навигацию бороздит днепровские мили.

Эдуард Корпачев по-своему переосмыслил тот наш разговор на улицах Минска: героями его рассказов стали «речные души», а все страсти, обуревавшие ими, по воле прозаика разыгрывались на палубе катера или в конторе пристани, но чаще всего в очередном рейсе по Днепру.

Разумеется, все «днепровские» рассказы молодого писателя были адресованы «взрослому» читателю. Как вдруг у Эдуарда Корпачева вышли в Минске одна за другой четыре книги для детей и юно