Юный Натуралист 1987-02, страница 45

43

СИБИРКА

Сибирка — кошка, которая нам встретилась на дорогах войны. Шубка на ней густая, волнистая. В такой шубке она могла легко переносить самые суровые морозы.

Было это в осажденном Сталинграде. Хозяева оставили ее одну в большой квартире. Они, как и многие другие, ушли из города через Волгу, на левый берег.

Сибирка гуляла по всем четырем этажам, спускалась в подвал. Скучая о людях, кошка быстро привыкла к нам, особенно к пожилому, заросшему бородой волгарю Василию Тимохину.

— Меня, братцы, животные с детства обожают,— хвастался Тимохин.— Вот и здесь, грязен я, черств, а под шинелью она сердце человека учуяла...

Знакомство с Сибиркой состоялось раньше. Оставаясь без пищи, много кошек и собак посещали нашу батальонную кухню. Каменная арка с выходом в овраг служила для нас укрытием. В назначенный час сюда прибывал повар дядя Миша. Он проворно раздавал нам горячий суп и кашу.

Запах еды приманивал осиротевших кошек и собак. Когда снаряд разрывался поблизости, животные прятались под обломками разрушенных строений. Однако голод заставлял их снова выползать наружу.

Повар покрикивал:

— Ишь, дармоеды с хвостами. За что я вас кормлю!

Но стоило ему подать свой голос, как к ногам его льнуло целое стадо голодных без-домников.

Сибирка держалась в стороне. По своему характеру она могла остаться и голодной.

— Ба-а, да она, сердечная, ранена! Братва, посмотрите, у нее перебита лапка. Где это тебя шарахнуло?

— Врачуй, врачуй, Тимохин,— отвечали бойцы.

— Это мы сейчас, как можно скоро. Немного бы йода и кусочек марли.

Ему дали, и он бережно перевязал Сибирке лапку.

Их дружба на этом могла бы и кончиться. Батальон передвинулся, кухня за ним. При выполнении боевого задания наше подразделение отбило один из домов, занятый фашистами, на третьем этаже которого мы и встретили серую подружку Тимохина.

— Да ведь это Сибирка! — радостно зашумел Тимохин.— Вот где ее дом! Глядите, у нее котята. Целый выводок! Чур, осторожно...

В своем жилье Сибирка не была так дика, как на улице. Может, потому, что в решете, на подстилке, копошились ее полуслепые детеныши.

— Как рана заживает после моего врачевания? — спросил Сибирку Тимохин.— Хорошо. Будем жить до Победы.

В квартире все было опрокинуто и разбито. На паркетном полу валялись горшки с увядшими цветами, книги, детские игрушки. Блестели осколки зеркала. На стенах висели перекосившиеся фотографии, и на одной из них мы узнали Сибирку: с пышным бантом на шее она сидела на коленях у девочки. Совсем недавно здесь протекала счастливая семейная жизнь.

Окна и балконную дверь мы туго забили подушками и матрацами, оставляя зазоры для обстрела. Вклинившись в расположение врага, пришлось нам некоторое время в этой квартире держать оборону.

Гитлеровцы всю силу минометных батарей направили на наш дом. Снаряды рвались у самых стен. Удушливая гарь и горячий воздух перехватывали горло. Ночью лучи прожекторов, словно сабли, скрещивались над нашими головами.

Волгарь наш Тимохин и в трудных условиях умел быть спокойным, балагурил и смеялся. Сиплым, простуженным голосом запевал он какую-нибудь песню.

Бойцы подсчитывали ленты и диски с патронами, ручные гранаты, взятый запас еды. Тимохин достал из угла решето с котятами.

— Друже, загляните, их не меньше пятка здесь,— восторгался он.— Эге, вот этот с пеленок знает военное дело, замаскировался. Сколько у него пестрин на спине и на боках! А вот у этого только одна еще гляделка работает. Дай-ка я тебе приоткрою другую. Ну, вот теперь взирай ты на свет божий, кумекай, что здесь делается...

Мы дивились тому, как в душе этого воина, сурового и беспощадного истребителя фашистов, носившего на своем теле не одну рану, человека огрубевшего и ожесточившегося, кошка вызывала умиление и восторг. Забывая все на свете, он возился с котятами, клал на ладонь, дышал на них, согревая.

Сибирка толкала Тимохина мордочкой под локоть, влезала ему на колени, мурлыкала.

А бой продолжался. Артиллеристы противника снесли чердак с нашего укрытия. Потолки и кровля запылали. Пришлось спуститься этажом ниже и вновь забаррикадироваться. Тимохин, перетаскивая связки гранат, прихватил и решето с котятами.

— Они тоже хотят жить...— сказал он.

В ту же ночь над стенами нашего дома

раздались вибрирующие звуки самолетов, которые как ястребы падали в пике. Фугаски вновь и вновь переворачивали огромные глыбы разрушенных зданий рядом с нами.

Однако прошла и эта страшная ночь. Наступило безветренное солнечное утро. Зачерпнув в котелок снега, бойцы умылись, прибрались, подтянулись.

Сибирка чистила у себя за ухом и лизала детенышей.

А. ШИШОВ