Юный Натуралист 1987-02, страница 47

45

кам? Птенцы подрастали и требовали больше корма. Родители без устали его приносили.

Однажды фашисты словно взбесились. Артиллерийский и минометный огонь не прекращали целых два часа. Снаряды рвались у самой кромки воды, поднимая ввысь громадные фонтаны, выбрасывая на берег карпов и окуней. Враги вслепую вели огонь по реке в надежде разбить нашу переправу, замаскированную под водой.

При первых же выстрелах обе синицы исчезли. Мы с Алешей волновались, а что, если снаряд угодит в старую березу. Беспокоило и другое: второй час длилась артиллерийская канонада, два часа птенцы сидели голодные в гнезде. Но чем мы могли помочь?

— Знаешь что,— сказал мне Алеша,— давай принесем-ка к самому дуплу каши. Авось родители прилетят и накормят птенцов. Когда это они полетят да наловят насекомых?

Такое предложение Алеши мне показалось несерьезным.

— Да ты что? Будут птенцы есть твою кашу,— противился я.

— А почему не будут? Каша-то с мясом.

Я не верил в затею Алеши, но не мешал ему делать то, что он задумал. А Алеша взял валявшийся у окопа ржавый и разбитый магазин от ручного пулемета, насыпал на него, словно на тарелку, каши из котелка, которую солдаты в шутку называли шрапнелью, и пополз к березе. Положил диск на вывороченные корни недалеко от самого летка, и мы начали ждать. Стрельба немного поутихла. Откуда-то появились синички. Увидев около березы угощение, сначала с недоверием к нему отнеслись. Потом одна из синиц присела на диск и начала его рассматривать. Вторая синица присела рядом и, расшвыряв кашу, начала, как нам показалось, собирать остатки мяса и носить его в дупло кормить птенцов.

Это длилось несколько минут. Когда стрельба прекратилась совсем и наступила тишина, синицы снова куда-то исчезли, но потом появились с кормом в клюве. В это время мы увидели первого птенчика, выглядывавшего из дупла. Значит, птенцы были живы, подросли и должны были скоро покинуть гнездо.

Нам не удалось дождаться, когда вылетят они из своей березовой крепости. Полк перешел в наступление.

В. БЕЛОВОЛ

ВОРОБЬИНЫЙ КАТОК

Уже земля давно обрядилась в весенний наряд. Дождь и солнце творят чудеса. Цветы и травы набираются сил порадовать мир ярким и сказочным дивом, живым ковром, от гори

зонта до горизонта. А зима нет-нет да и напомнит о себе.

Утром я открыл дверь, мороз дерзко щипа-нул за нос.

— Выходи, лежебока, посмотри, что я сотворил за ночь.

Вернулась зима, налетела разбойно, набедокурила. Каждую травинку заковала в серебряный панцирь. На кусты накинула ледяные оковы. Лужицу, в которой вчера барахтались воробьи, мороз заточил в ледяное узилище. Поникли подурневшие от холода тюльпаны, понуро склонили свои бутоны. Кучкой съежились озябшие маки.

— Дзинь-дзинь,— ветерок играет льдинка-ми-травинками, забавляется.

— Я жива, жива! — кричит зима.— Я вернулась!

Солнце спросонья не осилит мороза. Крепится мороз из последних сил, не сдается.

На край замерзшей лужи приземлился воробей. Прыг, прыг на лед. Подул ветерок, подхватил пушистый комочек. Скользит воробей на своих лапках-растопырках, как на коньках. Катается воробей.

Воробьи сверху из-под крыши смотрели, смотрели и тоже к замерзшей луже слетелись. Кто сразу кататься, а кто на краю попрыгивает, никак не осмелится. Но потом все до одного на лед попрыгали. Воробьиный каток получился.

Я тоже решил прокатиться, позавидовал воробьям, уж больно ладно у них получается. Воробьи дружной ватагой под крышу, только я на лед ступил. А он и треснул, зазвенев ледяными стекляшками.

Стыдно мне стало. Воробьиный каток поломал. Лучше бы смотрел, как другие катаются. А то ни себе, ни другим.

А тут и солнце богатырскую силу набрало, закапало с крыш.

— Кап-кап,— ни себе.

— Кап-кап,— ни другим.

Решил задобрить воробьев. Хлебных крошек вынес, по крыльцу рассыпал. А воробьи нахохлились, на крошки и внимания не обращают. Обиделись.

В. КРУПКО

БЕГЛАЯ

В начале лета сорок третьего года наш стрелковый полк находился во втором эшелоне.

Было утро. Повар рядовой Наливайко хлопотал возле походной кухни. Вдруг в утреннюю тишину ворвалось ржание лошади. Наливайко на какое-то мгновение оцепенел.

— Уж не Беглая ли?! — встрепенулся он.

Топот лихо скачущей лошади приближался. Недалеко от кухни проходила грунтовая дорога. Повар бросился наперерез. Грузный, в