Юный Натуралист 1988-05, страница 46

46

Пернатые новоселы прилетели к озеру на своих крыльях, повинуясь великому зову воды и простора. А откуда появились лягушки? Ума не приложу. Но как бы там ни было, лягушиные концерты начали звучать от зари до зари, забивая негромкую речь и музыку единственного репродуктора, укрепленного на столбе у самой воды.

Кому как, а мне всегда нравилось лягушиное кваканье. Мне слышались в нем не только вечно живые звуки весны, тепла и света, но порой даже вполне осмысленный разговор.

Тем не менее спокойная жизнь этих безобидных существ была нарушена. И не каким-ни-будь животным — цаплей или аистом, а человеком. Вернее, двумя человечками. Учениками третьего класса — Витькой Снегиревым и Колькой Беловым.

Появились они на берегу озера сразу после уроков. Портфели с книжками и тетрадками забросили в кусты тальника, а из карманов курточек вытащили рогатки. И пошла охота!

— Что вы делаете, сорванцы? — подошел я к мальчишкам.

Но они не обратили на меня внимания. Между ними шла перепалка по поводу того, кто больше убил лягушек за последние два дня.

— Три! Три! — кричал Витька.

— А я пять! — говорил Колька, поднимая руку с пятью растопыренными пальцами.— Честное пионерское, под салютом! Пять ля-гуров.

— Честное пионерское? — вскипел я.— Да еще под салютом? Что они сделали вам плохого?

— А что они делают хорошего? — спросил Колька.

— Как что? Сколько комаров уничтожила бы любая из убитых вами лягушек за один день? Да разве они едят одних комаров? И других вредных, разносящих всякие болезни, насекомых.

— Что вы пристали к нам? — возмутился Витька.— Подумаешь, великая беда, лягушку убили. Вы посмотрите, что другие ребята делают.

— А что?

— Сейчас сами увидите,— закончил он, показывая кивком головы на приближающуюся компанию ребят с удочкой.

Один из пришедших, подняв высоко удилище, стал медленно перемещать крючок из стороны в сторону над поверхностью воды. Что-то поймалось. Я подошел поближе и остолбенел. Лягушка!

Захохотав, мальчишка раскрутил над головой лягушку и с силой ударил о землю.

— Готова! — крикнул он.

— Зачем ты это сделал? — спросил я мальчишку шепотом. Хотел крикнуть, вызвать смятение и испуг у мальчишки, но не смог.

— А они мне спать не дают,— проговорил мальчишка,— я живу вот в этом доме. И днем, и ночью «кре-ке-ке» да «ква-ква-ква»!

Стоящие рядом с ним дружки-приятели захихикали.

— А хотите, я расскажу вам историю о том, как лягушки спасли мне жизнь? — спросил я ребят.— Это было в одну из теплых весенних ночей во время Великой Отечественной войны,— начал я уже спокойным голосом.— Наш батальон держал оборону в болотах Приднепровья. А лягушек-квакушек там не то что здесь. Без числа и без счета. Тьма-тьмущая. Кстати сказать, и ночь тогда была очень темной. По небу ползли невидимые тучи, которые закрыли все небесные светила-огоньки и луну вместе с ними.

А лягушки ну как будто по заказу открыли такой концерт, которого я никогда не слыхал.

И вдруг пение лягушек на ничейной стороне как по жесту дирижера прекратилось. Прошло пять минут, десять, полчаса. Ни звука с той стороны, ни одного лягушиного позывного. В чем дело?

— Неладно что-то,— сказал старшина Ни-китенко.— Или медведь лягушек распугал, или еще какая другая причина. Наши-то «соловьи» земноводные, слышите, как поют-зали-ваются?

— Иди, Михайлов,— говорит мне старшина,— разузнай, что там. Если что, подашь нам сигнал.

Я шел медленно, осторожно ступая, стараясь не вызвать неосторожным шагом всплеска воды или шума осоки. А когда дошел до середины болота, из-за туч выглянул рог месяца. И тут я увидел, что в нашу сторону, как волки, цепочкой один за другим крадутся фашисты.

Я выстрелил трассирующими пулями вверх, как приказал мне Никитенко, и лег в воду. И в тот же миг надо мной заговорили мины. Фашисты, бросая убитых и раненых, драпанули в лес.

— Конечно, мы ждали от фрицев всякого,— продолжал я,— и им не удалось бы застать нас врасплох. Но все же я считаю, что и квакушки помогли нам в ту памятную ночь. И за это им солдатское «спасибо».

Я передохнул и посмотрел на своих слушателей. Особенно на того маленького, убившего с такой жестокостью ни в чем не повинную лягушку. Он стоял понурый, шмыгал носом, потом наклонился и потуже завязал шнурок на ботинке.

— Я не буду больше убивать их,— сказал он, выпрямившись.— Пусть живут, пучеглазые.

М. МАЛИКОВ

НА УРАЛ-РЕКЕ

Дни стояли ясные, солнечные. Палаточный городок на берегу Урала жил размеренной, неторопливой жизнью. Ложились поздно, но