Юный Натуралист 1988-06, страница 20

насекомое присасывается к поверхности, если за нее нельзя зацепиться коготками.

Так считают биологи.

Михаил Сергеевич имеет привычку проверять то, что кажется безусловным. Чтобы шустрые тараканы во время исследований вели себя спокойно, он сконструировал стеклянное приспособление. По следам, оставленным лапками на стекле, Михаил Сергеевич подсчитал опорную площадь пульв#1л, потом взвесил насекомое, разделил вес на площадь и удивился: атмосферное давление, прижимающее лапки насекомого (если бы пульвиллы были просто присосками), не могло удержать _и -десятую* часть веса таракана. Тогда как же он бегает по стеклу даже вверх ногами?

В одной из книг по биологии инженер прочитал о том, что некоторые насекомые выделяют клеющие вещества, помогающие им удерживаться на вертикальной стенке или в положении вверх ногами. Сказано об этом было как-то вскользь, неопределенно. Так, может быть, и таракан бегает, вовсе не присасываясь, а приклеиваясь к поверхности? Но тогда что же это за клей, да еще с такими удивительными свойствами: быстро приклеивает и моментально отклеивает?

— В это трудно было поверить,— вспоминает Клавдиев,— а удивляться было чему, когда вспоминаешь, как быстро передвигается это насекомое. Если верить энтомологам, за секунду таракан способен пробегать почти полметра. Выходит, его лапки так мелькают, что каждое приклеивание и отклеивание происходит за десятитысячную долю секунды.

Михаил Сергеевич провел сотни наблюдений. Но даже под микроскопом не обнаружил на стекле каких-либо остатков клеящего вещества. Тогда Клавдиев поставил такой эксперимент. Он покрыл половину предметного стекла водной суспензией зубной пасты, а вторую оставил чистой. Поставил таракана. Но прежде чем насекомое стартовало, пластинку перевернул, и таракан побежал по ней, словно по потолку, вверх ногами. Потом инженер стал исследовать его следы.

На забеленном участке они были отмечены пунктиром сорванных частичек побелки. На чистой части стекла ни одного белого следа. Значит, стоило ему оторвать лапки от побелки, как ее частички моментально осыпались. Они не прилипали к пульвиллам.

Чтобы докопаться до истины, инженер занялся работой, которую обычно делают только биологи. Он препарировал не один десяток пульвилл, рассматривал их под сильным микроскопом. Оказалось, в них не было вообще никакого резервуара с клеящим веществом. Кроме того, и сжиматься-то пульвилла, подобно при-соеке, не может, потому что развита невероятно слабо. Но вот что удивило изобретателя: в каждой пульвилле было очень много нервных волокон. А где нервы, там биоэлектричество. Возможно, насекомое пользуется им, чтобы «примагничиваться» к поверхности, подобно тому, как клочки бумаги прилипают к наэлектризованной расческе? Это была гипотеза, за которую ухватился Клавдиев. И ее надо было проверить.

В ходе дальнейших исследований Михаил Сергеевич обнаружил в пульвиллах еще и секретовыделяющие железы. И снова вопрос: может быть, дело не в статическом электричестве? Что, если насекомое нервными импульсами воздействует на выделяемый железами секрет и периодически меняет его физические свойства; становится то жидким, то твердым, то клейким, то нет. Тогда это необычный клей с неизвестными доселе фантастическими свойствами!

Клавдиев узнал, что белорусские ученые создали вазелин (дальше его так и будем называть), а точнее коллоидный раствор тонкомолотого кремнезема с машинным маслом, который мгновенно затвердевает под воздействием электрического или магнитного поля.

— Конечно,— говорит Михаил Сергеевич,— этот вазелин не такой, какой выделяется на лапках таракана. Химический состав вещества, выделяемого железами в пульвиллах, еще предстоит разгадать, а уж потом воспроизвести его в лаборатории, синтезировать. А ведь стоит искать, чтобы найти вещество, которое становится клейким лишь на доли секунды и не оставляет следов на поверхности.

Новый вазелин обладает, по-видимому, лишь частью этих удивительных свойств. Но их оказалось достаточно, чтобы продолжить опыты. Если пористую пластинку пропитать таким вазелином, в элект

з*