Костёр 1960-06, страница 53

I

Глеб увидел Зину-Зинулю возле «конторы», где Федосей Матвеевич по-прежнему варил • свои супы и каши.

Глеб думал, что встретит истощенного, искусанного мошкой человека и поэтому очень удивился бодрому и веселому виду Зинули. Казалось, не из тайги привели ее, а откуда-то с концерта или из цирка, где разноцветные клоуны смешно дают друг другу подножки и обливаются сметаной.

Возле «конторы» только и слышались ее «хи-хи» да «ха-ха».

Оказывается, Зина-Зинуля убегала не один раз, а два раза — первично и вторично. Так и в телеграмме было написано — «вторично ушла к вам Зина Алушкина». Только они тогда внимания на это не обратили.

Зина-Зинуля убежала первично, но отец догнал ее и привел домой, а вторично он ее уже не догнал. Зинуля перехитрила Алушкина и пошла вторично не по дороге, а напрямик, через болота в тайгу.

Но все равно, хорошо, что Лука и Георгий Лукич отправились на розыски. Вторично Зинуля заблудилась и пошла не к вагонам, а совсем туда, куда не надо — к Трем Монахам.

Глебу очень хотелось узнать, как там сейчас у них в лесном поселке, разлилась Зеле-нуха или все еще стоит в бархатных, заросших тальником берегах, починили ли крышу на избе и что делает глупый Колька Пухов?

Но Зинуля так ничего толком и не сообщила.

— Кольку? Конечно, видела, — сказала она. — Он сейчас, знаешь, какой стал...

Но какой стал Колька, Зинуля не сказала. Скорее всего, она вообще не видела Пухова и говорила просто так.

Десятиклассники позавтракали, забрали пилы и топоры и отправились на просеку.

«Хи-хи! Ха-ха»!—летел издали задорный беспрестанный смех Зинули.

Теперь, когда появилась Зинуля, дела у лесорубов наверняка пойдут лучше. Уже два дня подряд они выполняли норму на девяносто пять процентов. Если бы Димка Кучеров не ленился, у них давно было бы все в порядке.

После завтрака Димка остался возле «конторы». Он что-то горячо и убежденно доказывал Георгию Лукичу, задирал рубашку и показывал свой круглый коричневый живот.

Георгий Лукич слушал Димкину болтовню, а потом махнул рукой, как будто бы хотел сказать: «А, шут с тобой», — и повел Лорда на конюшню к Федосею Матвеевичу.

Через некоторое время Глеб заглянул туда и узнал, в чем дело.

Георгий Лукич внял просьбам Димки о легкой работе и назначил его ездовым.

Бывший ездовой, он же плотник, он же печник и повар Федосей Матвеевич терпеливо и взыскательно обучал Димку новому ремеслу. Он разъяснял Лорду, что такое гужи и постромки, показывал, как надевать и засупонивать хомут и тут же требовал все повторить. Из всей этой сложной и тонкой конской науки Димка усвоил только одно незыблемое правило: если потянуть за левую вожжу, лошадь повернет влево, а если потянуть за правую, она должна повернуть вправо.

Первый рейс, как это ни странно, Димка совершил успешно. Он съездил к переправе и привез оттуда полную телегу продуктов, ящик с гвоздями и еще много,всякого добра.

Федосей Матвеевич принял груз, обошел вокруг лошадей, по-хозяйски сунул ладонь под хомут. Все было в порядке — лошадей Димка попусту не гнал. Ладонь была сухая, теплая и только чуть-чуть пахла потом.

Получив новое распоряжение, Димка уверенно, как к себе в избу, полез на телегу.

Дорога лежала вдоль берега реки. Лошади шли неторопливо и не требовали никакого руководства. Щелкнет Димка кнутом, лошади потрясут для приличия мелкой незавидной рысцой и снова переходят на шаг.

Припекало солнце. В траве монотонно, будто бы кто-то водил ножом по бруску, чивикали кузнечики — чиви-чиви...

И тут Димка решил, что сидеть на козлах не обязательно и можно, пожалуй, лечь в деревянный короб и немножко поспать.

Дорога прямая, лошади смирные и задней скорости у них, как известно, нет.

Так Димка и поступил. Лег в короб, подложил под голову свой клетчатый, потерявший прежний вид пиджак и уснул.

Лошади долго и безропотно везли спящего Димку. Но вот они остановились, прислушались. Постояли немного, подумали, а потом свернули с дороги и начали ощипывать листья с куста черемухи и есть их вместе с маленькими, черными, как угольки, ягодами.

Оттого что листья были горькие, а может быть, оттого, что было жарко, лошади захотели пить.

Но, видно, мало им было той воды, что у берега. Они пили, отфыркиваясь, и продолжали заходить все глубже и глубже. Вначале вода только-только закрывала толстые узловатые колени, потом стала подкатываться под брюхо, заламывать в сторону хвосты.

Лошади поняли, что ушли слишком далеко, и круто повернули к берегу. Заскрежетали по

7*

51