Костёр 1960-06, страница 9

А

— Ясно,— Было половина

орнитолог посмотрел на часы.

первого. — Мы выезжаем

в шесть... — Он взглянул на Виктора, потом еще раз на часы. — Хорошо, в восемь часов.

Я могу и в пять, — угрюмо сказал Виктор.

— Здесь распоряжаюсь я, — спокойно ответил орнитолог.

Виктор побрел к дому, нарочито громко шаркая подошвами. Поднявшись на крыльцо, он увидел орнитолога уже в лодке. Тот греб в море.

В комнате, на спальных мешках, постеленных прямо на полу, вповалку, как солдаты, спали друзья &иктора. Развернув мешок, Виктор мгновенно уснул.

Почти сразу же его потрясли за плечо. Виктор, приготовившись к этому еще во сне, вскочил на ноги. Он стоял покачиваясь, и постепенно, как на фотобумаге, проявлялась перед его глазами комната, залитая солнцем.

— Иди позавтракай, — сказал орнитолог.— В той комнате на столе каша и чай.

У меня есть свое. — Виктор потянулся

за рюкзаком.

Свое возьмешь с собой. Сейчас уже де

вять часов.

Через полчаса они были уже далеко от берега. И снова молчание, нарушаемое лишь частыми шлепками весел. Снова мимо плыли острова, впаянные в зеркало моря. В этот день им предстояло посетить только один остров. До него было двадцать километров.

Пять часов без отдыха раскачивался орнитолог на своей скамье. Выпрыгнув на берег, он приподнялся на цыпочки, потянулся, и на лице его на миг появилась улыбка. Но она предназначалась не Виктору. Орнитологу было просто приятно разогнуть спину.

На этом острове они закольцевали тринадцать птенцов. «С обратной дорогой приходится по три километра на каждого птенца», — мысленно подсчитал Виктор.

Перед возвращением они присели поесть. Орнитолог вынул из рюкзака хлеб, колбасу и термос. Виктор достал затвердевший батон, колбасу и пачку печенья. Они сидели на плоских камнях и между ними лежала еда, сложенная в общую кучу. Они пили чай из одного пластмассового колпачка и резали хлеб одним ножом. И тогда, единственный раз за всю неделю, Виктору показалось, что поведение этого человека было лишь испытанием для него, Виктора. Они сидели рядом, оба усталые, оба невыспавшиеся, — люди, дела

7