Костёр 1964-09, страница 51
ckii&ai Ha другой день я побывал в лаборатории бионической ихтиологии, или, говоря попросту, рыбоведения. Графики, таблицы, рисунки, высокие, до самого потолка, шкапы. И ни одного аквариума, ни одной самой маленькой живой рыбки. Я был несколько разочарован. — Ну, что вы, аквариумы нам ни к чему,— объяснили мне. — Наши аквариумы — это реки и озера, моря и даже океаны. Мы ведем исследования в натуральных условиях, часто на обыкновенных рыболовных судах, иногда на специальных. — А что в этих шкапах? — поинтересовался я. — Какие-нибудь засушенные рыбы? — А вы поглядите! Я открыл дверцы ближайшего шкапа. И что же? На полках тесно, одна к одной, стояли бобины со звукозаписывающей пленкой. Что это? — Это — рыбьи концерты, — ответил веселый очкастый парень, сотрудник лаборатории, — хотите послушать? Он выбрал несколько бобин, укрепил их на магнитофоне, нажал кнопку. Раскатистый бас объявил: «Голоса рыб черноморского бассейна». — Ук, ук, ук, брамммм,— раздалось из магнитофона. «Крик угрозы краба». — Бур, бур, да, да, да. «Крик боли вьюна». — Уй, уй, ай, пом, пом. «Крик, издаваемый черноморским раком при нападении». — Их, фух, их, фух, ррррррр, ах. И вдруг снова шум прибоя, и затем опять голоса рыб. Я указал на другие шкапы. Очкастый понял мой жест: — Да, и там во всех шкапах записи рыбьих концертов. И пояснил: — Рыбы «говорят» на низких частотах, почти недоступных человеческому уху, * поэтому мы и не слышали их раньше. Но теперь с помощью специальной аппаратуры мы сможем не только подслушивать рыбьи «разговоры», но и «беседовать» с рыбами. Мы создадим приборы, которые будут издавать по нашему желанию звуки рыбьего языка. И кто знает, какие еще тайны выведаем в будущем у рыб, надо только хорошо разобраться, о чем они так много болтают у себя в глубине. Zmofmmu I ЩМШЖЁ.К Итак, учебный год начался. Наша школа — вся планета: глубины океана с рыбами и животными, населяющими их, и змеи в пустыне — наши учители, и звери в лесной чаще — наставники, птицы в небе — педагоги, а уж пчелы и летучие мыши — это просто профессора или даже академики. Вот коротенький список некоторых дел бионики на самое первое время: Выяснить: 1. Как пчела-разведчик направ ляет товарищей по улью к медоносным растениям. 2. Как устроен эхо-локатор, при помощи которого охотится летучая мышь. 3. Какой аппарат обеспечивает абсолютную одновременность действия в рыбьих стаях. 4. Каким образом акула узнает о всех взрывах, авариях, катастрофах, что произошли в море за много километров от нее. 5. Как ориентируются птицы во время полетов. 6. Ну и, конечно, что за существо дельфин, действительно ли он так умен и понятлив, как думает Джон Лилли. Таких вопросов, таких списков в бионике много уже сегодня, и они прибывают с каждым днем. И смысл их один: а нет ли в природе того, что нам нужно, в готовом виде? Не обладает ли какая-нибудь птичка или даже муравей тем, над чем мы так мучительно бьемся? И бионика задумывается. ит-^ Ct/I&^wl tarn- 'так, бионика задумалась. А это значит, что для каждой загадки придет свой день и час — она будет решена. Тогда-то, может быть, и совершится великий поворот в отношениях человека с природой. Человек хочет не только покорить, но и понять природу. И это поможет ему устроить свою жизнь лучше, совершеннее, полнее. Может быть, и вправду через двадцать лет мы будем беседовать с дельфинами. Летучие мыши начнут сообщать нам прогнозы пого ды. Гордые орлы станут тренировать пионеров в летном деле, а престарелые олени пойдут работать в школы гардеробщиками. И вы будете вешать свои шапки прямо на их ветвистые рога. Это, конечно, шутки. Но отчего же не пошутить, когда перед нами открываются такие заманчивые, такие удивительные, такие приятные перспективы. |
