Костёр 1967-01, страница 8

Это было вчера. А сегодня ей хотелось рассказать мужу об этом. Но когда она вспомнила все слова, сказанные сыном, то вдруг поняла, что жаловаться ей вроде и не на кого. Сын все говорил правильно. И обиделась она — теперь стало ясно — как раз на эту самую правильность! Обида не уменьшилась и сейчас. Но объяснить свою обиду мать не умела.

— Он не грубит, — повторила она. — Только у него выходит... у него выходит, Иван, будто мы с тобой напрасно жизнь прожили.

Так и сказал? — нахмурился отец. Я?! — зазвенел голос Лехи. — Я так сказал?!

Нет, нет,

заторопилась мать, боясь, что — Так не говорил. Я гово-

ее неверно поняли.— рю: будто выходит так. Слов таких не было.

Отец покрутил головой.

Больно вы чего-то мудреные стали. Прожили— не прожили... По-моему, так ничего еще не прожили, еще жить будем. А что мы от зари до зари дно скоблим, разве зря это?

Верно, Лешка?

В заливе же и скоблить нечего, все выскоблили, •—сказал Леха.

— Это, конечно, верно,—согласился отец.— Теперь труднее стало. А раз труднее — больше ума нужно. Пойди на причал, когда улов взвешивают, сразу увидишь, где умный капи

тан, а где глупый. — Подумаешь, капитан!

сказал Леха.

Семь человек команды и движок, как у трактора. Что, я эмэрэсок ¹ не знаю?

— Не знаешь, — сказал отец все еще миролюбиво.— Ты их с берега видишь. Опять же

в заливе. А если в Охотском море? Да волна баллов пять? Да рыбы загребешь полный ку-тец? Попробуй ее на борт вытяни! Тут не знаешь, то ли ты ее поймал, то ли она тебя.

— Ну и что из этого? — спросил Леха.

— А то, — начиная уже сердиться, сказал отец,—что мы с матерью не даром хлеб едим. И не только едим, но и других кормим.

— А я ничего и не говорю, — сказал Леха.— Можете меня не попрекать своим хлебом. Я могу и вовсе не есть!

— Лешенька! — ахнула мать. — Ты чего го-воришь? Когда же мы тебя попрекали?

Отец похлопал по столу ладонью.

— Погоди-ка, мать. Тут я тоже не понимаю. Объясни, Алексей, насчет хлеба — к чему это сказано?

Но Леха и сам уже понял, что про хлеб сказано зря. Отец ждал ответа всерьез, а отвечать было нечего.

1

МРС — малый рыболовный сейнер.

— Вам правду говорить — только хуже будет,— буркнул Леха, чтобы отвязаться.

— Говори свою правду!

И тут Леху осенило. Просто удивительно, как это сразу не пришло ему в голову. Хотите правды? Получите. И самую настоящую.

— Ну и скажу! — теперь Леха смотрел на отца прямо, потому что слова его были суровы и честны. — Ты в Охотском море всего три раза и был. А так — больше в залив ходишь. На ваши эмэрэски если чихнуть, так опрокинутся. Скребете по пустому месту, а воображаете себя капитанами! А она, — Леха кивнул в сторону матери, — вообще, суп варит, а воображает, будто артистка!

— Когда же я воображала? — спросила мать каким-то жалобным, девчоночьим голосом.

Леха умолк, довольный тем, что высказался прямо и смело, как мужчина. Родители тоже молчали, наверное, потому, что возразить было нечего.

— Вчера, когда телевизор смотрели, — ответил Леха, все еще не понимая, что происходит. Он понял это лишь секунду спустя, когда победно посмотрел на отца.

Отец медленно поднимался из-за стола, и лицо его показалось Лехе совершенно черным. В то же мгновение Леха понял, что сейчас его ударят. Он хотел вскочить и броситься прочь, но почему-то не сделал этого, а только спрятал руки под стол. Еще успел он подумать, что отец не бил его никогда, а сейчас убьет насмерть. Нестерпимый страх охватил Леху. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но не смог, не успел, — крикнула мать:

— Иван!.. Иван!.. Ты что!.. Ваня!..

Отец посмотрел на нее бессмысленным

взглядом. Сел. Снова встал. Хотел что-то сказать. Не сказал. Уже нормально взглянул на съежившегося за столом Леху. Шагнул к дверям и, сдернув с оленьего рога кепку, вышел на улицу.

— Господи! — проговорила мать, едва шевеля губами. — Я думала — убьет он тебя. Второй раз я его таким вижу. Первый раз, когда меня парень один ударил, дружок его. И сейчас вот... Дома сиди!—сказала она неожиданно твердым голосом. — За ним пойду. He натворил бы чего.

...Отец с матерью вернулись через час.

Отец швырнул на пол сверток, бывший у него в руках, наступил на него ногой, дернул бечевку. Сверток развалился. С первого взгляда Леха понял, что лежит на полу. Лениво, словно потягиваясь, распрямлялись высокие резиновые сапоги, пошевеливалась прорезиненная куртка. Круглая шляпа —тоже рези-

I

б