Костёр 1967-02, страница 57
нулся: один на платформе! Серая мучная пыль вздрагивает под ногами. — Прыгай! На рельсах стоит Ванька Воинов и машет мне рукой. Он совсем близко, я вижу его лицо. — Сейчас! — кричу я и лихорадочно нагребаю в майку серую пыль. Сердце стучит, колеса стучат — а я гребу двумя руками, еще, еще... — Прыгай! Ванька бежит за составом. Лица его я уже не вижу. — Прыгай! Страх в животе. Сладкий тошнотворный страх. Как прыгать? Ванька бежит между рельсами. — Мешок брось! Пры-ыгай! Мне жалко бросать, рассыплется ведь. Я переваливаюсь через задний борт, нахожу ногой буфер, встаю и осторожно опускаю вниз майку с мукой. Я вижу, как она плюхается на землю, и облачко пыли подымается там, где она упала. — Толкайся сильней! Прыгай! Я отталкиваюсь, прыгаю и... бегу по земле за поездом. Бегу, бегу и останавливаюсь. Это так здорово! Я машу Ваньке рукой и кричу: — Ого-го! Э-ге! Я сразу забыл о страхе. Словно его и не было. Меня распирает от радости. Я иду по шпалам и улыбаюсь. Мне хочется петь. Ванька сидит рядом с моим мешком. Он разулся и постукивает сапогами по рельсу, вытряхивает песок. Не глядя на меня, говорит: — Дурак ты. — Почему? — спрашиваю я, улыбаясь. — Смотри... Ванька запускает руку в майку. На его ладони какая-то грязь, мусор... А мука? Где же мука! Я хватаю мешок, оттаскиваю в сторону, высыпаю на гладкую утрамбованную землю — так и есть! Черт знает что! Камни, опилки, труха... — Ну-ка просей, — говорит Ванька, — насыпь в кепку и потряхивай. Мука сверху останется. Я попробовал: в самом деле, получается. С песком вперемешку, но все-таки... — А твой мешок где? — спрашиваю. — Какой мешок? — Ну, с мукой. — А на кой она мне? Чего я с ней делать-то буду? — говорит он добродушно. — Блины у меня печь некому. Я встряхиваю кепку и машинально повторяю про себя: «Печь некому/ печь некому...» Гуднул паровоз, тот самый. Далеко же он ушел! Я вдруг остро вспоминаю, как сгребал двумя руками муку, как торопился, как боялся прыгать, а Ванька бежал за поездом и кричал: «Прыгай!» И все, что было со мной на платформе, и потом: радость, что не разбился, мука, которая в кепке, — все-все тускнеет и отступает перед этим «печь некому». — Ну, я домой пошел, — говорит Ванька,— пока... Он говорит — «домой». А Витька говорит — «в табор». А Женька — «в палату». По-довоенному. Какой же это дом! Домой — значит домой. Дом один. Это Ленинград. Улица, дом, квартира... А у Ваньки, оказывается, нет дома. У него, значит, блины печь некому... Он идет по шпалам, руки в карманах, идет чуть ссутулясь, кепка с пуговкой на макушке, идет и поплевывает — то вправо, то влево, то вправо, то влево. Некому — и все тут. предлагает как будто бы не имеющую отношения к математике задачу. Возьмите 16 спичек и составьте, как показано на ри сунке, пять квадратов. Не убирая ни одной спички, передвиньте их так, чтобы получилось четыре кзадрата. Задача кажется нетрудной, пока не возьмешься решать. J Присылая ответ, обозначьте стрелкой на рисунке, куда передвигали спички. Попробуйте разложить число 99 на 5 чисел. Первое число должно быть втрое больше, чем второе; на 10 меньше, чем третье; на 9 больше, чем четвертое; в 16 раз меньше, чем пятое. ЕР -ШЕМАИ 57 |
