Костёр 1967-06, страница 30

Г. Круг лип о в Рисунки Т. Ксенофоншова

За плечами у Григория Федоровича Кругликова долгая трудовая жизнь. <

Немало на своем веку пришлось ему и поработать, и повоевать. Теперь Григорию Федоровичу уже за семьдесят. Но по-прежнему ярко и отчетливо помнит он свое далекое детство. О нем он и рассказывает в повести «У самых Брянских лесов», главы из которой мы печатаем в журнале.

У этих глав есть один секрет. Какой — вы узнаете, когда дочитаете их до конца.

ИСТОРИЯ ОДНОЙ СЕМЬИ

КАК МЫ ЖИЛИ-ПОЖИВАЛИ

1.

На крутом берегу Усовья озера, у самых Брянских лесов, среди ветвистых дубов и пахучей липы одиноко стояла хатка.

На запад от хатки, как глянуть глазом, раскинулись сочные заливные луга. По лугам петляет река Десна, а над ней повис железнодорожный голубой двухгорбый мост. Маячит на десятки верст. Поблескивает Усовье и Осетрово озеро, и озеринки, окаймленные кустарником, оплетенные цепкой ежевикой и жгучей крапивой.

В той-то хатке и проживала наша немалая семейка — шестнадцать душ. Одной детворы мал-мала меньше — тринадцать носиков насчитывалось. Восемь братишек и пять сестренок.

Ночью не так-то просто было пробраться к выходу, чтобы не наткнуться на кого-нибудь. Спали повсюду — и вповалку на полку, пристроенном впритык к печи, и на лавках, наглухо укрепленных вдоль стен, и на печи, которая занимала большую часть хатки. А один человек — самый меньший из малышек — «сторожил» люльку, привешенную на крюку посередине избушки.

День в семье начинался так. В летнюю пору, чуть забрезжит рассвет, мама дает наказ на работу:

— Вы, Паша и Гриша, скотину на выпас гоните. Коровы мычат, на пастьбу просятся. Барин, ни дна ему ни покрышки, нагнал на отгул стадо коров да отару овец, и майся тут с ними. И стереги, и овец стриги, и готовую

шерсть на барский двор доставь. А за все и спасибо не заслужишь. Такая-то наша незадачливая долюшка...

— А вы, Ваня и Вася, — продолжает мама,— на станцию ступайте. Хлеб на исходе, муки прихватите. Манюшка, займись картошкой, похлебку пора заваривать. А после ступай на озеро — будешь овец мыть. Да гляди, чтобы катышек на шерсти не оставалось, а та барыня снова будет лаяться. Ох, эта барыня? Годи ей, да годи, привередница этакая... А вы, Нюрочка и Сопочка, давайте на лужок, щавеля соберите. Ты, Гарасенька, колыхай Коленьку, рановато мальчонке просыпаться... — расписывала мама, что и как делать.

Вскоре пробуждаются и самые малые. И выглядывают с печки, поблескивая глазенками:

— Мам, мам, дай хлеба!

— Вот я вам, хлеба! Марш с печки! Хоть мордашки сполосните. Да и усаживайтесь похлебку хлебать...

Закончив одно дело, беремся за второе, третье. И дровишек нарубить, и огород прополоть, и воды с озера натаскать, и покос убирать, да в копны и в стог сено сметать... Всего и не перечесть.

У Гарасеньки, занимавшегося с Николаш-кой, свои заботы. Бывало, бежит к матери, помощи просит:

— Мам, мам, Николашка плачет! Что мне с ним делать?

— А ты ему соску дай, он и успокоится, — подает совет мама.

И Николашке дается соска. Не пустышка-соска с белым колечком, и не резиновый сосок на бутылочке. А такая была та соска: прожует

26