Костёр 1967-10, страница 11
ступая ногами на блажные от дождей и талой воды прошлогодние листья, оранжевые, и темно-красные, и желтые, и совершенно черные, изъеденные червями, и глянцево-блестящие, и бархатные, на которые так приятно было ступать босыми ногами. Иногда он попадал в тень, где было холодно и пахло плесенью и грибами, а иногда — в теплые солнечные лучи, пробивавшие молодую свежую листву под острым углом к земле, потому что было утро и от движущихся листьев на бурой земле вспыхивали и шевелились солнечные зайчики, и казалось, что солнце перебирает по земле пальцами. Мальчик стоял на краю полянки, щурясь на свет, и вдруг увидел на этой полянке, в кутерьме ярких солнечных пятен, большую желтую кошку. — Это он думал, что это кошка, но это была вовсе не кошка: это была рысь! — крикнул дядя. Я молчал, затаив дыхание. — Все совершилось в одно мгновение,— продолжал дядя. — Рысь стояла, пригнувшись к земле и вытянув хвост, кончик которого нервно подрагивал. Потом она сладко мяукнула — или хмыкнула, или крякнула, черт возьми, как мясник, разрубающий мясо, — и прыгнула на малыша... - Но она не допрыгнула всего несколько сантиметров, когда сверху на нее свалилось нечто еще более страшное, чем она сама, что-то огромное, лохматое, и оглушительный рев потряс окрестности... Тут дядя достал из костра горящую головешку и раскурил свою трубку. — А дальше? — спросил я. — Дальше в следующий раз, — сказал дядя и встал. — А теперь спать! — Но я не хочу! Ты прервал на самом интересном! — Так всегда делают все настоящие рассказчики,— сказал дядя. — Тем более, что уже три часа, а в шесть я тебя разбужу. КАК СОРОКОНОЖКА ХОДИТЬ РАЗУЧИЛАСЬ Утром, когда мы напились чаю и спустились к реке и я начал ловить по-настоящему, у меня вдруг все стало не очень хорошо получаться. На берегу, когда я учился кидать посуху, целя тряпкой в платок, у меня хорошо получалось, но когда я подошел к воде — все пошло плохо. Дело было, конечно, не в снасти. Снасть у меня была отличная, прекрасная в высшем смысле: ее мне Сайрио подарил, дядин друг, он привез ее из Англии, потому что был дипкурьером... Вы знаете, кто такие дипкурьеры? Дипкурьеры— это неприкосновенные личности, никто не имеет права к ним прикоснуться, потому что они возят дипломатическую почту. Они могут черт знает что провезти, и никто не имеет права их обыскивать или залезать к ним в чемодан. О дипкурьерах даже стихи написаны: «Товарищу Нетте,♦ пароходу и человеку». Эти стихи написал Маяковский о своем друге дипкурьере Нетте. Нетте тоже был латыш, как и Сайрио. Среди латышей было много дипкурьеров. Но несмотря на то, что они были неприкосновенными, их иногда убивали. Их убивали враги, которые хотели отнять у них дипломатическую почту — разные секретные документы. Нетте тоже убили, но он дорого продал свою жизнь, потому что был храбрым человеком. Латышские стрелки были очень храбрыми и преданными революции. Они охраняли Ленина, им это доверяли, а это не каждому можно было доверить. Вот какие это были люди. Потому Маяковский и написал о Нетте стихи, но он их написал, когда Нетте уже стал пароходом и ходил не по земле, а по Черному морю: пароход «Теодор Нетте». Я тоже когда-нибудь напишу стихи о Сайрио, о дяде и о других его товарищах, старых большевиках. Но это уже другой разговор. 2 «Костер» № 10 9 |
