Костёр 1967-11, страница 15

-У

прикажешь делать — не домой же так ворочаться, к отцу да матери!

Тогда он в какой-то овраг залез, буреломом себя закидал, а сверху его снегом присыпало. В берлогу, значит. Думал поспать маленько, да так всю зиму и проспал! Лапу во сне сосал, чтобы с голоду не умереть.

Купец сначала ждал, ждал Михайлу, а потом успокоился. Решил, что замерз жених.

Сидят они раз с дочерью весной у окна с самоваром. Чаи распивают. В окно черемуха — благодать! Тут с улицы кто-то как рявкнет: «Скырлы-скырлы-скырлы!» Только было подумал купец: чтой-то такое? — а в окно ведмедь агромадный. Пасть разинул — ревет благим матом. Купец со страху повалился на пол и враз кончился! А ведмедь в окно влез, стол с самоваром опрокинул, невесту в охапку —

и был таков! Вскорости и пошел вокруг по ле

сам род ведмежий... По всей земле распространился...

Порфирий замолчал.

— Все это сказки! — сказал я. — Так не бывает!

— Бывает ли, нет ли, а старые люди сказывают,— просипел Порфирий.

И тут я вдруг вспомнил про мальчика. О котором дядя в самом начале рассказывал. Все хотел я дяде об том напомнить.

— А мальчик? — спросил я дядю. — Сколь* ко времени прошло, а ты все не доскажешь никак. Что с ним дальше было?

— Дел у нас все время по горло, — сказал дядя. — Дни, видишь, какие насыщенные.

— Но сейчас вечер... _#

— Сейчас в самый раз, — согласился дядя. — Если ты не устал.

— Я не устал, — сказал я. — Наоборот!

М А Л Ь Ч II К - М Е Д В Е Д Ь

Чанг лежал и выжидающе смотрел на дядю. И Порфирий выжидающе смотрел на дядю, и я. И всё вокруг придвинулось и замерло.

Солнце сползло к горизонту и стояло совсем рядом; незаметно выглянула луна и три бледные звездочки; ближе придвинулись сопки; мерцающие гранитные камни насторожились вокруг; неподвижно застыла возле костра береза; травы замерли; лес подошел к холму, наклонив темные макушки елей; невидимый нам, стоял в лесу Михайла, сгорая от любопытства, опираясь одной лапой о дерево, а другую приставив к уху; насторожились в своих гнездах птицы и мыши в норах; коршун распластался в воздухе, совсем низко, не двигаясь с места; рыбы в реке перестали плескаться, притаились под камнями и тоже слушали— все замерло, придвинулось, прислушалось: когда дядя начнет.

Одна только река шумела внизу, спеша к морю, но она никому не мешала.

Дядя тщательно прочистил ершиком свою трубку, набил ее табаком, раскурил, достав пальцами из огня красную головешку — дядины пальцы огня не боялись! — потом устроился между камней поудобнее и задумался...

— Мальчик исчез бесследно, — сказал дядя. — В тот момент, когда на него прыгнула рысь, а на нее сверху свалилось что-то черное, страшный рев потряс окрестности, и его услышали внизу, в долине, в доме смотрителя. Сотни кур и гусей поднялись в воздух, как белая метель, и вороны тучей сорвались с ветел. каркая и хлопая крыльями.

Смотритель и его жена выбежали во двор

и хватились ребенка. Поиски ни к чему не привели. Напрасно отец обшарил все окрестности, напрасно расспрашивал проезжавших мимо ямщиков, напрасно подал розыск в полицию: пропажа ребенка обрушилась на стариков непоправимым несчастьем.

С утра отец уходил в горы с ружьем и собакой, иногда ночевал в горах и возвращался опять ни с чем. Так прошло лето и наступила зима. О ребенке не было ни слуху ни духу. Родители решили, что он или утонул, свалившись в реку, или задран зверем, или украден цыганами.

О пропаже мальчика знали в округе все жители: и русские хуторяне, и грузины, и абхазцы, населявшие этот край. Прослышал об этом и князь Шервашидзе — самый богатый в этих местах человек...

Шервашидзе? — переспросил я. Мне показалось, что я уже слышал не раз это имя.

— Доннерветтер! — крикнул дядя.—Слушай меня!

Весной вдруг разнесся слух, что в округе творится неладное. Многие охотники утверждали, что видели в горах лешего. Он был совершенно голый. Как кошка, лазил он по деревьям, цепляясь за ветки руками и ногами. Некоторые утверждали, что у него был хвост. Завидев его, все в ужасе разбегались. Но самое странное — и это неизменно подтверждали все — самое странное, что леший всегда появлялся в обществе медведей.

Все эти слухи нагоняли страх на темных людей, волновали воображение. Князь решил в это дело вмешаться. Он понимал, конечно,

13