Костёр 1967-11, страница 17

в зверя. Никогда не научился бы говорить. Рычал бы да ползал на четвереньках и так бы погиб!

— Почему?

— Налей-ка мне чаю!—сказал дядя и, пока я наливал ему чай, продолжал:

— Триста пятьдесят лет тому назад один индийский падишах — звали его, кажется, Акбар — решил произвести опыт. Он решил проверить: действительно ли каждому человеку дан его язык от рождения? Так он слышал от своих мудрецов. Они утверждали, что сын индийца заговорит в определенный срок на своем родном индийском языке, сын китайца— на китайском и так далее. Падишах решил выяснить это. Он отобрал нескольких грудных детей и запер их от всего мира... Прислуживали им слуги, которым отрезали языки...

— Им нарочно отрезали языки? — спросил я.

— Нарочно, — кивнул дядя, пыхнув мне в лицо дымом. — Акбар, как и многие другие восточные правители, вообще любил молчаливых слуг, таких, которые не выбалтывали бы семейных тайн. Понял?

И дядя пристально посмотрел мне в глаза.

— Понял. Я не выбалтываю, — добавил я, потому что подумал, что это относится непосредственно ко мне. — Когда ты был в Испании, я никому не сказал...

— Иного я от тебя и не ожидаю, — сурово сказал дядя. — Так вот! Семь лет держал падишах детей в полной изоляции. Ключи от помещения, в котором они находились, Акбар носил на груди, никогда их не снимая. Сам он тоже к детям никогда не заглядывал. Выдержка у него была восточная. А когда настал назначенный срок, он пошел туда в сопровождении своих мудрецов и отпер двери, и знаешь, что он услышал?

— Что? — прошептал я.

— Он услышал дикий вой, визг, мяуканье! Вот что он услышал! И тогда он отрубил мудрецам головы...

— Зачем?

— Затем, что они опозорились.

— А мальчик-медведь?

— А мальчик-медведь стал парнем что надо! — крикнул дядя. — Ему этот случай пошел только на пользу. Человеческая закваска уже была в нем заложена, а тут он вдобавок приобрел разные медвежьи знания и навыки и закалился, как никто! Среди мальчишек он стал богом, благодаря этой закалке. Ты меня понимаешь! И он знал многое, чего не знали другие люди. Впоследствии он стал удивительным охотником. И вообще ему после этого случая очень повезло в жизни. Он получил прекрасное образование только благодаря этому случаю... Попал в гимназию...

— Его медведи устроили? — сострил я.

Дядя засмеялся, и Порфирий, который все

время молчал, тоже весело засмеялся.

— Вольтер! — крикнул дядя. — Ты у меня остроумен, как Вольтер. Однако мальчика устроили в гимназию не медведи — его Шервашидзе устроил. В нем принял участие князь Шервашидзе. Мальчик ему понравился, и он' дал ему образование. Иначе мальчику бы не видать гимназии как своих ушей! Потому что его родители были бедными. Хотя можно сказать, что медведи тоже приложили к этому свою лапу. Так что ты прав! Недаром мальчишку прозвали Потапычем. И лучший его друг был тоже Потапыч — Михайла Пота-пыч — тот самый медвежонок, который остался цел. Мальчик в нем души не чаял.

— А откуда ты все знаешь? — спросил я.

— Потапыч рассказывал...

— Ты его знал?

— Знал.

— А где вы познакомились?

— Когда-нибудь расскажу.

— А что было дальше?

— А дальше залезаем в берлогу. То есть в палатку.

И дядя встал.

— Спать! — сказал он.

К сожалению, этим словом дядя часто кончал свои рассказы. Почти всегда, потому что, как правило, он всегда рассказывал вечером. И в Москве, и здесь, на Севере, у костра.

КТО ПРАВИЛ РОССИЕЙ?

И опять был вечер, и солнце опустилось к сопкам, и дядя опустился на землю возле костра, облокотившись о камень, с зажатой в зубах дымящейся трубкой, и я сразу почувствовал, что он сейчас что-нибудь выдаст, потому что он прищурился поверх костра и кам

ней, поверх меня, и Порфирия, и Чанга — в себя самого. ~

Я смотрел на дядю, сгорая от нетерпения, как вдруг он сверкнул глазами, как молнией, так, что я вздрогнул, и заорал:

— КТО ПРАВИЛ РОССИЕЙ?

15