Костёр 1967-12, страница 10

рабочие, пришедшие сюда неспроста. Грузины, абхазцы, русские. Потапыч сам был одет франтом: полосатые брюки, крахмальная манишка с галстуком бабочкой, кремовая жилетка, на голове черный котелок, из-под которого выбивалась буйная черная шевелюра, усики нафабрены, в руках тросточка. Так же оделся и Сайрио. Кое-где на перекрестках аллей маячили усатые жандармы, в толпе шныряли вездесущие шпики. Вдруг Потапыч и Сайрио увидели двух молодых грузин-рабочих, возившихся со скамейками. Они приставили две тяжелые скамейки друг к другу, а на них водрузили третью. Получилось нечто вроде трибуны. Вокруг было открытое место, усыпанное песком, куда сходилось несколько аллей — центр парка. Потапыч и Сайрио оказались возле трибуны вместе со своими новыми товарищами. Сразу собралась толпа. У многих горели в петлицах красные гвоздики. На импровизированную трибуну подсадили Пота-пыча. Потапыч стал рассказывать о бессмысленной бойне на востоке России. Он рассказал о бездарных генералах, о холоде и голоде на фронте, об окопах, заваленных трупами. Говорил он зажигательно. В толпе раздались крики: «Дезертир!» — «Молодец!» — «Ура!».

«Долой войну! Долой самодержавие!» — закончил свою речь Потапыч. Когда он кончил, на трибуну вскочил Сайрио и стал разбрасывать листовки. И тут над толпой взлетело красное знамя с портретом царя...

— Как с портретом царя? — не выдержал я.

— А так! — рассмеялся дядя. — На красном знамени был нарисован царь, но вниз головой!

— Здорово! — сказал я.

— «Николай Второй Романов — предводитель хулиганов!» — крикнул дядя. — И полиция не выдержала. Раздались свистки. Какой-то жандарм схватил Потапыча за руку. Сайрио выхватил из кармана револьвер и выстрелил в воздух. Толпа расступилась, Потапыч и Сайрио шмыгнули в гущу толпы, которая опять сомкнулась за ними. Началась свалка, во время которой революционеры бежали...

— А флаг? — спросил я.

— Будет дождь,— сказал Порфирий.

Я посмотрел в небо: я даже не заметил, как скрылось солнце. Над рекой, обгоняя нас, неслись лиловые тучи. Стало прохладно.

— Давайте оденемся, — сказал дядя. — Развязывай универмаги.

Я развязал рюкзаки, висевшие на подгреби-це, и мы быстро оделись.

— Ну, а дальше? — сказал я.

— Дальше все пошло как по маслу! — ска

зал дядя. — Потапыча избрали членом губернского комитета партии. Работы было по горло. Надо было организовывать печатание прокламаций. Доставать оружие. Вооружать выборных дружинников. Помогать сельским общинам.

— Каким общинам? — спросил я.

Я стоял у кормового весла и смотрел на реку, которая стала темной и неуютной. И берега стали неуютными.

— Сельские общины организовывались в деревнях, — продолжал дядя. — Они осуществляли власть на местах. Руководили ими избранные крестьянами представители. Потапыч мотался по этим организациям день и ночь. Парень он был простой и не робкого десятка. И храбрый. И соображал хоройю. Единственно, чего ему не хватало— политической подготовки. Но Сайрио помогал ему, как мог: занимался с ним по вечерам. Так Потапыч сам учился на ходу и учил людей. Его уже хорошо знали в округе. И любили. Один раз на собрание крестьянской общины явился бедняк-абхазец, который плел корзины. У него была большая семья, он едва сводил концы с концами. Не хватало денег на покупку материалов для работы. К тому же он был слепой. Он просил ему помочь. Потапыч вот что придумал: послал делегацию членов общины со своей запиской к одному крупному торговцу с просьбой дать бедняку денег. Торговец сразу выдал крупную сумму. Ее хватило и на помощь беднякам, и на покупку оружия для народных охранников. Такие конфискации денег у богачей Потапыч провел в нескольких местах. Слава Потапыча росла. Да и полиция стала его разыскивать. Теперь он разъезжал в основном ночью. Жизнь такая ему нравилась чрезвычайно! Чувствовал он себя как рыба в воде. Тем более, что край бурлил вулканом. Везде происходили стычки между царскими войсками и народными дружинами. Революция брала верх. В такой обстановке поймать революционера не так-то просто. Один раз шпики все-таки пронюхали, где он ночует. Под предлогом, что с крыши стреляли, явочный дом окружила сотня солдат. Несколько часов они обстреливали трубы дома и кидали в сад гранаты. Когда они ворвались, там, конечно, никого не было — Потапыча вовремя предупредили, и он ночевал в другом месте. Подпольных явок у него хватало, да и разведка у него была поставлена на широкую ногу. Жандармам помогали одни шпики да предатели, а Потапычу — весь народ. Царские шпики совсем сбились с ног. Дело дошло до того, что один раз они науськали солдат на свадебную карету, утверждая, что невеста — это пе-

8