Костёр 1968-01, страница 47

*

южных штатах почти весь лес. Кто-то здорово нажился на этом: лес продали заводам, а освободившуюся землю — фермерам. Отличную землю, жирную, тучную. Несколько лет подряд урожаи были прекрасные. Но однажды поднялся сильный ветер. Как с ладони, с сотен тысяч гектаров он сдул верхний культурный слой. Пострадали от бездумных порубок леса и итальянцы. И мы. В 1960 году на целинных землях тысячные отряды тракторов в короткий срок распахали под поля огромные площади. Леса там не было. И его не посадили. Ветер повторил американскую трагедию. Ведь только лес надежно защищает ■от ветров.

«Лес задерживает для полей влагу, не дает образоваться оврагам, смягчает климат. Точно установлено, что в районах, где достаточно леса, урожаи повышаются на четверть».

(Свод законов о лесах)

4

1ень второй

Сегодня мы осматриваем молодые посадки. Дерево растет очень медленно. В пятилетнем возрасте сосна не больше крупного подберезовика.

— Много ли у нас в стране леса? — спрашиваю у Анти-пова.

— И много и мало, — отвечает он. — Много, потому что у нас его больше, чем у четырех признанных в мире «лесных держав», вместе взятых — Канады, США, Швеции и Финляндии. Мало, потому что лес в основном сосредоточен там, где живет всего один процент населения. В Европейской части страны леса не хватает. Кроме садов, немцы вырубили во время войны 20 млн гектаров первоклассного леса. Под блиндажи шли тысячелетние дубы и вековые сосны...

Отдавая нам древесину, лес умирает. А человек, бывает,

не задумываясь, зает топор в ствол. — Вся беда в том,

вон-

что

пять

говорит лесничии,-срубить дерево — минут, а вырастить сто лет. Сосна созревает для рубки 80 лет, а ель все 120. Конечно, можно вырубить

и

лес и уити, сам вырастет. Но ведь это будет некрасивый, худосочный лес, потому что семена падали, где попало. В конторе Ан-типова висит карта, разбитая на ровные квадраты с цветными пятнами. Каждое пятно — порода дерева. Все квадраты имеют свои номера, записаны в книге. Для будущих лесничих ведется толстый журнал, где учтено каждое дерево.

Конечно, лес растет сам. Но следить за его самовозобновлением — мало. Лес нужно сажать. И сажать много. Ежегодно, а это значит, расчищать заброшенные земли, осушать болота, обрабатывать и удобрять почву.

Антипов свез меня на Мурманские ворота. Здесь, на подступах к Ленинграду, шли тяжелейшие бои. Я был там сразу после войны, верканная земля, изрешеченный осколками лес. На огромную поляну тягачи свозили сплющенные снарядами пушки, танки, обломки самолетов. И немецкие, и наши. Мурманские ворота — это сотни невернувшихся домой бойцов.

Окопы остались и сейчас. Они обвалились, заросли травой и малиной. Ребятишки до сих пор находят в них заржавленные гильзы, простреленные

Иско-

каски. На Мурманских воротах много могил и памятников. И на Мурманских воротах рождается лес. В память о погибших. Здесь у Антипова питомник. 150 тысяч молодых сосенок и елей посажено на специальных грядках этим неутомимым лесничим.

День третий

Как-то в Сибирской тайге я увидел удивительную картину.

6*

43