Костёр 1968-03, страница 8
2. Однажды в жаркий день мы лежали на берегу Большого озера. Только что наловили рыбы и теперь жарили ее на костре. Тут, запыхавшись, прибежал Насыр. Вокруг бедер он повязал майку, а свои драные штаны что вытво- а?! Воздух оглашался неистовым хриплым блеянием... держал в рукэх. Он уставился на рыбу, понюхал воздух и пропел: — А я что зна-а-ю! А я что зна-а-ю! Сказать? — Говори, если тебе мо/. :зть невтерпеж! — отвечали мы. — Пару окуньков дадите — скажу! — заявил Насыр, придвигаясь к костру. — Ишь ты, хитрый! — закричали мы. — Больно нужны нам твои новости! Насыр все-таки выторговал у нас хвост красноперки и объяснил, что в Кэккюк прибыл новый лесник, и что у него есть сын, по прозвищу Партизан. Мы так обрадовались этой вести, что отдали Насыру целую красноперку. Ведь не каждый день приезжают к нам в деревню новые мальчишки! Тем более, по прозвищу Партизан. Перебивая друг друга, мы засыпали Насыра вопросами: — Какой он из себя, этот мальчишка? Большой? — Сильный? А ты с ним бороться не пробовал? — Какие у него мускулы? — И по-русски он здорово разговаривает? Насыр между тем проворно управился с рыбой. — Плотвичку дадите — расскажу, — облизывая губы, проговорил наш приятель. — Да чтобы пожирней была! — Эх ты, обжора! — рассердились мы. Но нам не терпелось узнать подробности про Партизана, и поэтому кто-то расщедрился — подкинул Насыру маленького окунька. По словам Насыра, Партизан был самым обыкновенным мальчишкой, немного постарше нас. — Пошли, ребята!—закричали мы все разом. — Пошли, посмотрим на приезжего! Мы и сажу с губ не стерли, и замызганных коленок не помыли — всей гурьбой помчались в деревню. На краю деревни, возле леса стоит изба. Лесников сначала поселяют в ней. И вот, запыхавшись, мы прибежали к этому дому. Но во двор войти не осмелились. Сквозь дыры в плетне тоже все хорошо было видно. На наше счастье, Партизан был во дворе. Он привязал белую козу за рога к воротам хлева, а хвост ее зажал в руке. Бедное животное задними копытами скребло землю, словно собака, и, бодая ворота, подпрыгивало, как на горячей сковородке... Воздух оглашался неистовым хриплым блеянием. Мы в жизни не видали такого зрелища! — Погубит козу, непутевый! — проговорил Насыр в сердцах.— Приехать не успел, а ряет! — Вот как мучает, — Тише, услышит! — Прямо, услышит то шуме! — И вправду, он, зан — будто фашиста орать. — Тоже мне ты слыхал, как И где ты видал кого партизана? — А взрослого-то партизана ты видел? Тут Раилэ, которая во все глаза глядела на козу, оцарапала нос об острый прутик, торчавший из плетня. Сначала наша подружка тихонько захныкала. А когда мы сказали, что у нее кровь идет из носа, она заплакала почти громко. Но в эту минуту из дома вышла молодая женщина, неся в руках черную курицу со связанными лапами. — Мать Партизана, — прошептал Насыр. — Тсс!.. Мы замерли — даже Раилэ перестала плакать. — Чья эта коза, сынок? Отпусти-ка ее! Зачем ты ее мучаешь, бедную? — спросила женщина. — Пусть в другой раз не ходит! Урок ей будет! — проворчал Партизан, не глядя на мать. — Отпусти, говорят, не мучай. Ну-ка, зарежь вот курицу. Отец в лесу, если ждать его — опоздаю с обедом. Мы вздрогнули и в испуге переглянулись. Всерьез говорит эта женщина или шутит? Ведь мы даже близко не подходим к тому месту, где режут скот, а тут... Партизан отвязал козу, оседлал ее и, волоча ноги по земле, объехал двор. Коза скинула мальчишку, протиснулась сквозь плетень, и, поднимая пыль, умчалась прочь. Партизан подошел к матери. — Ну, давай, — сказал он. Партизан схватил хохлатку за крылья и пошел в сарай. Немного погодя он вновь появился, неся бездыханную курицу, и крупными шагами, как взрослый, направился к дому. На этом закончилось наше первое (хоть и сквозь плетень) знакомство с сыном нового лесника. Знаком- — в таком- как парти-заставляет сказал! Откуда орут фашисты? такого малень- б |
