Костёр 1968-05, страница 27

слышал предательские ночные выстрелы из обрезов.

Сейчас, замолчав навсегда, он спал железным сном в самой середине свалки, не обращая внимания ни на солнце, ни на дожди, ни на темные ночи, ни на ребят, лазавших по его ржавым ребрам.

Недалеко от «Фордзона», присев на растрескавшихся покрышках, таращил выбитые фары на груды ржавого хлама жестоко измятый грузовичок «пикап». Борька Линевский сказал, что как раз между «Фордзоном» и «пикапом» он видел старый велосипед без колес, но зато с седлом и рулем. Вот за этим-то велосипедом мы и отправились в понедельник на свалку.

Сначала Тошка зашел за мной, потом мы забежали к Юрке Блинову, и уже втроем долго ждали Борьку, который спросонья одевался страшно медленно.

Мы прошли в самый конец Республиканской улицы, туда, где она упирается в Осетинскую, перебрались через железную дорогу, пролезли в известную всем мальчишкам дыру в заборе и оказались на кладбище машин.

Бурьян, которым здесь все заросло, еще брызгался росой, и металлические обломки были влажными и холодными.

Мы быстро нашли «пикап» и рядом с ним бесколесный велосипед с прямым дорожным рулем. Рама сохранилась отлично, только в нескольких местах сквозь черный, слегка помутневший лак пробилась красноватая ржавчина. Седло тоже было на месте, но от дождей и росы оно заскорузло и растрескалось и было ни на что не пригодно. Зато руль сиял благородной голубоватой хромировкой, и было просто удивительно, почему никто из знатоков, посещавших эти места, не позарился на него.

Очистив велосипед от наслоившейся на него грязи, мы забрались в кузов «пикапа» и уселись на откидные сиденья.

Легкая тишина висела над свалкой. За садами над городом синели горы. Воздух был так прозрачен, что на крутых склонах просматривались мельчайшие трещины и снежные складки. От этого казалось, что до гор не девяносто километров, а самое большее десять.

24