Костёр 1969-09, страница 25

— Так это ты?!

— Да брось ты дурака валять!

— Да я и вправду не видел!

Он улыбаться перестал, рожу свою корчить.

— Шутишь ты или нет, не понимаю. Выходит, я тебе зря проговорился!

— Подлец ты! Вот ты кто!

— Ах, дунешь! Смотри вниз!

Я машинально глянул вниз, но в этот момент он вдруг согнулся, а потом резко выпрямился— прямо в лицо мне ударил головой. Удар пришелся в нос, ведь я нагнулся. Я чуть не сел. Вылетела из рук в кусты книга «Бокс и боксеры». Из носа кровь. А он побежал по тенистой аллее, и по спине его прыгали солнечные зайчики. Скорей всего, зайчики прыгали у меня в глазах.

В таком виде я пришел домой, не пугайся, милая мамаша!

— Спасибо ему, спасибо, — сказала мать, увидев мое лицо.

— Кому спасибо?

— Секретарю горкома комсомола.

— А он при чем?

— А по чьей милости тебе физиономию разбили, как не по его рекомендации?

— Что за чушь?!

— Мне профессорша Фигуровская предрекала! Ну разве это спорт?!

— Начались занятия, — сказал я, — вот и все.

# * *

Прижатые к стеклам лица. Удивленные широкие глаза. Люди смотрят на нас с интересом. Не сразу поймешь ведь, в чем дело!

Мы прыгаем и носимся по залу, бьем по

воздуху, по грушам, по мешкам. Пыль, шарканье ног, свист скакалок.

Не знаю, как другим, а мне не очень приятно, когда на меня глаза пялят.

Я говорю:

— Не цирк ведь, Ислам Исламович.

— Работы стесняться нечего, — говорит он. — А ну, построиться!

Скверная у него привычка заставлять нас все время строиться. Чуть что —сразу строиться. Его мы уважаем. Он прошел славный путь за белыми канатами. Он был боксер что надо! Любим мы его. Но с этим своим построеньем!..

Мы нехотя строимся.

На стеклянную дверь напирают. Того гляди, стекла выдавят, Давно нужно бы занавески повесить.

Наш И-И — Ислам Исламович — медленно идет к двери.

— Отойдите, граждане, — просит он, — ничего здесь нет интересного, ну что вы тут толпитесь, люди работают!

И-И с силой толкает передних. А силы у него достаточно. Толпа отступает. Он хлопает дверью. Толпа тут же опять придвигается.

— Занавеску надо, — говорю я.

— Ничего постыдного здесь нету, — говорит он.

А там вовсю напирают. Вышибут нашу старенькую дверь.

— Все построились? — спрашивает.

Ну, так и есть, сейчас начнет.

— Дорогие мои, дорогие мои! — говорит он. — Если так пойдет дальше, что получится? Вот ты, Степа, что ты делал, когда я вошел? Сидел яблоко ел. А Касумов, хуже того,

21