холода, разве организм может это выдержать? Что делать, подскажите, Лев Петрович.

— Танцевать,—сказал Якубинский, подумав.

После ужина воспитанников собрали в актовом зале. Первым за рояль сел Володя Краузе. Потом его сменяли другие — для того чтобы играть польки и тустепы, не требуется особого умения. Лев Петрович скомандовал «танцевать», и все танцевали кто во что горазд. Перемешались черные шинели кадет и серые пальтишки приютских. Танцевали, разговаривали, знакомились, и лед отношений постепенно таял. Кадеты изумились, что эта черная кость не такая уж серая, и стали учить девочек танцевать мазурку- Пришлось скинуть пальто и шинели.

— Сударыня, я у ваших ног, — сказал бывший князь Ираклий Санукидзе, падая на одно колено, как положено по рисунку танца. Он вынул из кармана припасенную от ужина половинку вяленой воблы и преподнес ее Тане Михайлевой.

Потом, когда прозвенел колокол и все ушли в заиндевевшие спальни, она съела эту воблу под одеялом и заснула, думая о том, что нет ничего лучше на свете, как родиться красавицей.

С питанием в детском доме было очень трудно, почти так же трудно, как с топливом. Ели селедку, чечевичный суп, воблу и очень мало хлеба.

И все же девочки ухитрялись отделять от своих скудных порций кусочки для своей королевы Тани Михайлевой. Но настал и для Тани черный день.

Во избежание неприятностей, связанных с разносящими тиф насекомыми, Лев Петрович приказал остричь наголо всех — и мальчишек и девчонок. Мальчишке что — отряхнул мундирчик, провел рукой по колючему ежику и пошел себе. А девочка и в двенадцать лет, и голодная, и в тряпочных туфлях хочет быть красивой. Девочки прятались от стрижки, плакали, разбегались, затаивались в чуланах. Бывшие кадеты объявили поход по прочесыванию местности. Девочек вытаскивали из чуланов, из темных углов, из-под кроватей, волокли их к воспитателю, и тот, вооруженный блестящей машинкой, безжалостной рукой проводил первую борозду от лба до затылка. Про-

- 1,ень 25 октября 1918 года начался как обычно: за завтраком дали ложку рыбьего жира и квадратик хлебца. Кое-кому, несмот-

щайте, косички... Четверо кадет принесли из умывальной содрогающуюся в истерическом рыдании Таню.

Вскоре к босым головам привыкли — будто так и надо. Через два месяца на следующую стрижку пошли добровольно. А тут наступила весна и с нею новые дела и новые заботы.

На третьей версте от Петергофа распластались на равнине обширные владения Рыжохи-на, купца-миллионщика, поставщика двора его величества — необозримые огороды, сады и застекленные теплицы. Лучшие овощи и фрукты поставлялись к царскому двору, похуже — на кухни аристократических домов. Остальное шло на петербургские рынки, и все это возвращалось в рыжохинский карман в виде радужных кредитных билетов.

Ветер революции сдул Рыжохина с ингер-манландской равнины, равно как и потребителей лучших его творений, и дальнейшая судьба толстобрюхого купца неизвестна. Историю же его владений вполне возможно проследить с весны 1918 года и по сей день.

Той отчаянно голодной весной Петербургский совет раздавал участки ухоженной, сытно удобренной рыжохинской земли всем желающим подкрепить свою продовольственную базу — и коллективам, и учреждениям, и отдельным лицам. Несколько десятин досталось и детскому дому, называемому пока по инерции Александровским.

В конце мая, закончив учебные занятия, воспитанники высыпали на эти десятины, вскопали их лопатами и посеяли брюкву, капусту и морковь. Картошки — увы — не было.

Солнце пригревало все теплее, и природа подбрасывала ребятам кое-какой дополнительный паек: крапиву, дудки, щавель, заячью капусту и кашку. Ловили лягушек и поджаривали на костре лапки. Закуска была не особенно вкусной, но питательной. От работы на свежем воздухе, от солнца и дикорастущих витаминов лица ребят порозовели, окрепли мускулы и улучшилось настроение. Совсем опустел детдомовский лазарет.

Первое детдомовское лето быстро пролетело на огородных работах и на заготовке дров в Троицком лесу. А в сентябре, когда свезли брюкву с огорода в подвал, снова, однообразно остриженные наголо, ребята сели за учебные столы.

4.

ря на бдительность членов комитета самоуправления, удалось получить жир и хлеб по два раза. Это не считалось преступлением, а

22