Костёр 1972-01, страница 50

из них лежал еще лоскуток шелковой ткани, пропитанный раствором уксусно-кислого свинца.

Коробочки спрятали в шкаф и стали терпеливо ждать ответа.

Какой же вопрос поставили химики перед монетками?

А, оказывается, для музея очень важный. Трудно хранить в чистоте картины, а серебряные вещи — еще труднее. Почему же, ведь серебро — благородный металл, не ржавеет, что с ним может сделаться?

Ржаветь-то оно не ржавеет, но при большом скоплении людей, когда воздух становится душным и в нем появляются пары сероводорода, от красивого вида серебра не остается и следа. Оно покрывается черно-рыжими разводами, пятнами.

Конечно, серебряную вещь можно и почистить, и помыть. Реставратор Ольга Владимировна Васильева, специалист по металлам, рассказывает, что сначала чаши, ковши, сосуды моют горячим мыльным раствором, куда примешан аммиак (он помогает снять накопившийся жировой налет). Потом изделие промывают чистой водой. Потом — дистиллированной. А потом сушат, но не как обычно, на воздухе, а протирают спиртом. Спирт быстро испаряется, серебро становится сухим и в то же время продезинфицированным. Все хорошо, чисто, но представляете, сколько хлопот?

Монеты в коробочках должны были подсказать, как хранить серебро в многолюдном музее.

Прошло семь лет, и монеты ответили. В одной коробочке они изменились, потускнели, как обычно. Зато те, что лежали на шелку, блестят как новенькие. Пары уксусно-кислого свинца защитили серебро от вредных влияний, не дали ему почернеть.

*

f

<

Вот они осторожно кладут на стол, покрытый мягким одеялом, картину Джованни Тьеполо «Триумф полководца» (это самая большая картина в музее, ее высота пять с половиной метров). Реставратор плавно, без нажима протирает бархатной подушечкой лицевую часть холста. Он с закрытыми глазами покажет, где на полотне скрытый изъян — вмятина, трещинка, царапина, где полотно истончилось. Потом начинают так же бережно чистить тыльную сторону картины — теперь уже пылесосом. Длинноволосой щеткой (любая другая своими твердыми краями может неожиданно «прижать» холст), легкими прикосновениями, сантиметр за сантиметром убирается пыль. Тут не спешат: вдруг ткань порвется и случится непоправимое, — за старого мастера уже никто не напишет.

fl

ОСТОРОЖНО,

молы

БОРЬБА С НЕВИДИМКАМИ

Бывают в Эрмитаже дни, когда тот или иной зал закрывается на генеральную уборку. Тогда со стен снимают все картины, разбирают на части рыцарские доспехи, раскрывают герметически закрытые витрины. В такой день халаты уборщиц надевают самые опытные научные сотрудники, реставраторы, хранители.

Вы достали из шкафа пальто, а воротник весь изъеден. Пришлось новое покупать.

А если моль съест камзол самого Петра Великого?

Моль проникает в музей очень легко — с улицы, с посетителями. Лучшее лакомство для нее — что-либо постарее. Такой уж у моли каприз.

Жучок-древоточец тоже досаждает: для него какой-нибудь старинный шкафчик — вроде мармелада.

Раньше ткани посыпали нафталином. Пользы от этого было мало, нафталин, как известно, только отпугивает моль, но не уничтожает личинки. Да и в залах неприятный запах.

Приходилось в каждую щелочку музейной мебели впускать шприцем раствор ДДТ. Канитель! К тому же раствор портил лаковую поверхность драгоценных экземпляров.

Сейчас с насекомыми и их личинками в музее борются иначе.

Газовая камера — замкнутое специальное помещение, куда приносят подлежащие обработке экспонаты. Положат и пустят ядовитый пар, — он проникнет всюду — и за корешки пухлых