Костёр 1972-02, страница 16

ЖАРКОЕ ЛЕТО

ПОВЕСТЬ

Николай Печерский Рисунки Т. Капустиной

Мать выключила свет, и комната спряталась в темноту. Прошло немного времени, и Ванята заметил в черной пустоте крохотную золотую искринку. Она бегала взад-вперед над материной кроватью, тихо и вкрадчиво тикала. Это раскачивалась на маятнике заглянувшая в окно вечерняя звезда.

— Как там на ферме? — не вытерпел наконец Ванята.

Мать вздохнула.

— Запустил все Трунов этот. Телята худущие, грязные... Мне самую плохую группу дали. Прямо страх!

— Зачем же взяла?

— Кому ж их? Все одно выхаживать. Телочка там одна в дождь простыла. Кашляет и кашляет. Так уже ее жаль! Бусинкой зовут....

— Ты ее, что ли, так назвала?

Мать промолчала. Но Ванята догадался — кличку дала мать. В прежнем их селе тоже так было — коровам и бычкам давали вначале скучные, серые клички. Были там и Лысухи, и Маньки, и Рябухи, и Брухатки, и даже одноглазый бык Прогресс.

Потом все переменилось. Вечером по улице, как пятнисто-белая туча, важно шло стадо, Колхоз, где мать работала дояркой, продавал больше всех теплого, пахнущего лугом молока, густых тягучих сливок, желтого вкусного масла. И все это давали материны Бусинки, Зореньки, Касатки...

Мать долго не могла уснуть, тихо, так, чтобы не услышал Ванята, вздыхала. А сон между тем знал свое дело. Походил вокруг Ваня-тиной кровати, взобрался без спросу на подушку и прильнул к Ванятиной щеке.

— Разбуди завтра пораньше, — уже сквозь сон сказал Ванята. — Парторг велел. Ладно, мам?

И, не дождавшись ответа, тотчас уснул.

Ночи бывают короткие и длинные. Этой не было ни конца, ни края. За окном лил дождь, гулко, будто кто-то ссыпал в кучу сухие поленья, гремел над самой крышей гром. Ванята проснулся в третий или четвертый раз и увидел в блеске молний мать. Она сидела на кровати и надевала чулки.

— Чего ты, мам?

Продолжение. См. «Костер» № 1, 1972 г.

— Спи давай! — донеслось из темноты.

— Ты куда?

— На Бусинку погляжу. Как бы в окно дождь не полил. Стекло там побитое.

— Не пущу я тебя, — твердо сказал Ванята. — Спи и все. Слышишь?

Мать продолжала одеваться. Тогда Ванята поднялся и еще решительней сказал:

— Я тоже пойду.

Он быстро натянул штаны, рубашку, стал искать под кроватью носки.

— В сенцах тетки Василисы плащ висит, — сказала мать. — Надень.

Кроме плаща, Ванята нашел в сенцах фонарь «летучую мышь», посветил матери, пока она запирала дверь, и вместе с ней шагнул в черный мокрый двор. Фонарь тускло освещал

О