Костёр 1972-04, страница 37

крепленному у столе, тот перш, что опирался на стекло, поддерживала партнерша. Оказавшись наверху, я устанавливал баланс на ничтожно маленькой площадке, которая завершала стоящий на стекле перш. Партнерша отходила в сторону. Я балансировал, не имея никакой поддержки.

Номер требовал длительной тренировки, а его ежедневное исполнение — предельной точности и обязательно хорошей формы артиста.

Был ли номер опасным?

Разумеется.

Мог ли я упасть и разбиться? Ведь работал, как и всякий партерный эквилибрист, без лонжи. Скорее всего, нет. Я должен был, предупредив момент развала пирамиды, спрыгнуть вниз, не в ту сторону, куда повалится все сооружение из столов и стульев, а в противоположную.

Цирковой артист в таких случаях обязан уловить секунду опасности. Нечего и говорить о том, сколько раз во время репетицЖ разваливались мои бутылки. Приходилось прыгать, а потом начинать снова и снова. Ставить предметы, подниматься вверх и опять, при опасности, спрыгивать. И так десятки, нет — сотни раз.

«Мертвую точку» мы репетировали то в каком-нибудь помещении, где позволяла высота потолка, то на сцене эстрадного театра. Но случилось так, что премьера номера должна была состояться на манеже цирка. И вот там, на репетиции, стало ясным, что на арене с опи-лочным покровом установить равновесие гораздо сложнее. Снова пришлось немало потрудиться, чтобы выступления в цирке шли гладко.

Талантливый режиссер Арнольд — теперь его уже нет среди нас — подсказал мне удачное начало номера.

В кафе я уже входил вместе с партнершей — Людмилой. Мы были элегантно одеты и выглядели влюбленной парочкой. Я приглашал Людмилу присесть к столу, на котором стояли бутылки с шампанским и бокалы. Она, как бы шутя, начинала качаться на стуле, на задних ножках, стараясь удержать равновесие, но это у нее не получалось. Увлекшись балансированием, она чуть не оказывалась на полу. Я вовремя успевал ее подхватить, а затем сам показывал ей трюки баланса.

Помню, первое время мы подсчитывали, сколько раз

Пришла

Мы узнали о ней на утреннике в Ростове-на-Дону.

Представление уже началось. Вспыхнули огни над ареной. Готовые к выходу артисты сгруппировались за форгангом, когда прибежал кто-то из администрации цирка.

— Товарищи, война!.. Война с Германией!.. Фашисты напали на нас ночью... Бомбили Киев...

За занавесом гремела веселая музыка. Публика еще не подозревала о случившемся. Надо было работать и соблюдать спокойствие.

Но вот по рядам пошел говорок. Видно было, как забеспокоились зрители. Зал один за другим стали покидать военные. Потом штатские мужчины и женщины. Под конец представления публики оставалось едва ли полцирка. Мы все же провели программу, затем нераз-гримированные, в цирковых костюмах, собрались в красном уголке. Начался митинг. И здесь же люди, что еще полчаса назад показывали чудеса ловкости на трапеции, давали клятву, что готовы с винтовкой в руках пойти защищать родину.

Слова у работников цирка не расходились с делом. В те дни в Москве выступала группа джигитов под руководством Михаила Туганова. Закаленный в боях гражданской войны конник Михаил Николаевич Султанбек-Туганов, его ближайшие помощники и совсем молодые джигиты — участники аттракциона — не могли оставаться в стороне, когда на границах родины уже шла битва.

исполняется наш номер. Помню, когда перешло за тысячу. Потом счет потерялся.

Работали мы и на цирковой арене, и на сценах мюзик-холла, и на эстрадных площадках, и в кино перед сеансом.

Однажды в Ленинграде мы работали на сцене кинотеатра «Капитолий» (теперь это «Молодежный»), Сцена его, вернее — площадка перед экраном, была очень неглубока — метра четыре-пять, не больше, и, что всего неприятнее, поката — с наклоном в сторону зала. Для баланса, разумеется, требуется совершенно ровный пол, и я, чтобы достигнуть вертикали по центру, заранее подкладывал под Передние ножки стола деревянную планку. Работать было, конечно, небезопасно. В случае неудачи, для того, чтобы спрыгнуть, пространства оставалось совсем мало: позади моей пирамиды— экран, впереди — оркестровая яма. Однако в первые дни все сходило благополучно и я проводил номер по нескольку раз в вечер.

И вот на одном из выступлений, уже забравшись на самый верх, я почувствовал, что моя пирамида качается. Неприятнее всего было свалиться вперед. Я мог очутиться в оркестровой яме, а самый верхний стол мог, чего доброго, полететь в публику. Я старался балансом выровнять положение и как-нибудь закончить номер, но тут внезапно ощутил, что воздвигнутое подо мной сооружение стало клониться в сторону экрана. Я уже ничего поделать не мог. Каким-то чудом не рухнувшая пирамида прижала меня спиной к полотну экрана. Прыгать было рискованно, и я замер, сидя на стуле и боясь пошевелиться. Людмила всеми силами старалась не показать публике своего испуга, но в глазах ее виден был страх.

Все так же не шевелясь, я негромко велел дать занавес и принести лестницу, которую видел за кулисами— огромную, доходящую чуть не до потолка сцены. Трое мужчин с трудом дотащили эту'лестницу, Ухватившись за перекладину, я стал осторожно сбрасывать стулья, затем верхний стол. Перейти сразу на лестницу я не мог, так как пирамида немедленно бы развалилась и могла покалечить выручивших меня людей. Поэтому каждый стул я снимал чрезвычайно осторожно. Мне удалось разобрать пирамиду, и вскоре, к великой радости всех, я уже стоял на сцене.

война

В первых же числах июля коллектив Туганова покинул цирковую арену и добровольно влился в конные части Красной Армии, став 1-м взводом 1-го эскадрона кавалерийского полка, который был включен в корпус генерала Льва Доватора. Провожаемые товарищами по манежу и собравшейся возле цирка на Цветном бульваре толпой москвичей, джигиты уходили на фронт на тех самых донских скакунах, на которых еще вчера выступали на манеже. Они были одеты в форму красных донских казаков. Корпус Доватора был направлен на защиту дальних подступов к столице, бойцам-артистам выпала честь защищать Москву. Кавалерийский взвод джигитов Туганова вел себя на войне героически. Бесстрашные всадники на быстроногих конях неожиданно появлялись то там, то здесь в тылу противника, сеяли страх и панику в рядах фашистских вояк.

Под Волоколамском был убит командир взвода Дмитриев — мастер-наездник высшей школы верховой езды. Пали смертью храбрых бойцы-кавалеристы Гончаров, Власов и Иванов — лихие участники циркового ансамбля джигитов. В конце декабря, когда на фронте наступил некоторый перелом, генерал Доватор дал приказ отправить группу джигитов в Москву на отдых. Но конники не захотели оставаться в тылу. Очень скоро они влились в гвардейский кавалерийский корпус генерала Плиева, но теперь уже как казачий ансамбль. Не отры

35